Мои новые соседи казались странными с самого начала. Их маленькая дочка играла одна, и я проводила с ней полдня, пока, наконец, не появилась мать. Из вежливости она пригласила меня на чай. А на следующий день… я нашла ребёнка, оставленного с душераздирающей запиской. Я знала — нужно действовать немедленно.
Это был самый обычный тихий день в нашем маленьком пригороде, когда я заметила, как к старому дому по соседству подъехал грузовик. Дом пустовал годами, и любое движение в нём вызывало удивление.
Я стояла у окна, выглядывая из-за штор, словно любопытная кошка.
— Кто они такие? — пробормотала я, пытаясь понять, на кого смотрю.
Мужчина был высокий, с резкими чертами лица — как будто сошёл с экрана старого чёрно-белого фильма.
А женщина… Она была совсем другой. Бледная, почти призрачная, с отстранённым взглядом. Казалось, она здесь, но душой — где-то очень далеко.
И была с ними маленькая девочка.
Ей было не больше четырёх лет. Крошечная, с огромными глазами, полными наивности. В руках она сжимала видавшего виды плюшевого мишку, словно это был её единственный друг.
Она играла одна на запущенном участке — тоненькая фигурка терялась среди дикой травы и сорняков.
Какая странная семья…
Мы с Романом всегда мечтали о детях. Но после долгих лет попыток стало ясно: нам не суждено.
Роман редко говорил об этом, всё отшучивался или менял тему.
А я? Я не могла отпустить мечту. И глядя на эту девочку, такую одинокую… что-то внутри меня дрогнуло.
Через пару дней, во время прогулки, я увидела её снова — ту самую девочку. Она была слишком близко к дороге.
— Привет, милая, — мягко позвала я, подходя ближе. — Давай не будем играть у проезжей части, хорошо?
Она подняла на меня глаза — широко распахнутые, невинные. И в этот момент я просто взяла её за руку.
Мы вернулись к её дому. Я постучала. Тишина. Моя рука замерла на дверной ручке.
Стоит ли?..
Я глубоко вдохнула и приоткрыла дверь.
Дом был почти пуст — несколько старых кресел и пара коробок. Будто они переехали, но не распаковали вещи.
Никого внутри.
— Как тебя зовут, солнышко? — спросила я, присаживаясь рядом.
— Лиля, — прошептала она.
— А давай рисовать?
— У меня нет карандашей…
Эти слова как нож — прямо в сердце.
— Ничего, давай возьмём палочку и нарисуем в песке, на улице!
Лиля оживилась, и мы начали. Я выводила простые формы: сердечко, звезду, букву «А». Она внимательно смотрела.
— Можно я попробую? — спросила она, протягивая ручку.
— Конечно. Попробуй написать своё имя.
Она неуверенно вывела кривую «Л», затем взглянула на меня.
— Умничка, Лиля! У тебя прекрасно получается!
Потом мы строили замок из камешков. Простой, но для неё — словно настоящий дворец.
— Здесь будет жить принцесса! — сказала она, сияя от счастья.
— А здесь — принц, — добавила она и указала на другой уголок.
— Спасибо, что поиграла со мной, — тихо прошептала она.
Сердце моё сжалось.
К закату я уже волновалась. И тут появилась мать Лили — будто из воздуха. Она была удивлена, но эмоций не показала.
— Спасибо, — сухо бросила она. — Я всё время была рядом.
Никакой теплоты, никакой улыбки.
— Завтра зайди на чай, — добавила она как должное.
Я кивнула.
Я глянула на Лилю. Пока мы играли — она была жива, настоящая. А при матери — будто исчезла, потухла.
— Пора, Лиля.
— Хорошо, мамочка.
Она посмотрела на меня:
— Ты придёшь поиграть ещё?
— Обязательно, милая, — сказала я, с трудом сдерживая слёзы.
Их фигуры скрылись за поворотом, а у меня на душе осталась тяжесть.
На следующий день я колебалась у их двери. Облупившаяся краска. Постучала. Тишина. Снова — громче. Всё та же тишина.
— Это я, соседка, — позвала я.
Ничего. Давящая тишина. Спустя вечность, я толкнула дверь.
— Алло?..
Дом — всё тот же. Пустой.
Пока я не дошла до гостиной.
Там сидела Лиля. На полу. У неё была пачка печенья, бутылочка воды и… записка.
— Лиля? — прошептала я, опускаясь на колени.
Она молча протянула мне бумагу. Я развернула её, и сердце замерло:
«Она твоя, если хочешь. Мы знаем, ты позаботишься о ней. Прости нас…»
Я обняла девочку.
— Мы уходим, — прошептала я.
Но на секунду ужас охватил меня: а вдруг это ловушка?
Я замерла. Но потом взглянула на Лилю. И поняла: я не могу её здесь оставить.
Дома уже был Роман. Он вскочил с дивана, когда увидел нас.
— Что это значит? — резко спросил он.
Я усадила Лилю, дала ей печенье и молоко, включила мультики.
— Вот, солнышко, перекуси, хорошо?
Когда она занялась просмотром, я повернулась к Роману.
— Я нашла её одну, в пустом доме. Только записка…
Я протянула её ему. Он прочёл. Взглянул на меня.
— Ты нарушила наш договор, Лиза. Мы же решили — никаких детей в доме!
— Роман, я не могла её оставить! Там никого не было…
— Я не хочу детей! И ты притащила её сюда?! Ты хоть понимаешь, что сделала?
— Ты никогда так не говорил! Всё эти годы ты винил здоровье…
Он отвёл взгляд.
— Я солгал. Я просто не хотел терять тебя.
Земля ушла из-под ног. Все мечты, все надежды — иллюзия.
И вот он сказал:
— Или возвращай её… или уходи.
Я смотрела на него, и вдруг поняла — я не могу остаться.
Молча собрала вещи. Слёзы подступали, но я держалась.
Я не могла бросить Лилю. После всего.
Я взяла её за руку. Мы ушли. Роман даже не попытался остановить.
Мы провели ночь в моём школьном кабинете. Не навсегда, но хоть где-то.
Потом я начала оформление опеки. Всё было непросто — нужен был стабильный дом.
Но вдруг мне сообщили: Лиле оставили наследство — тот самый дом. Теперь я могла усыновить её и официально переехать туда.
Оказалось, что те соседи — не родные родители. Они удочерили Лилю ради этого наследства. Но поняли, что не справятся.
И решили отдать её… мне.
Чтобы она не попала в очередную семью, где ей будут пользоваться, они оставили её у меня.
Мы переехали. И дом наполнился теплом и светом.
Лиля постепенно раскрывалась. А когда впервые назвала меня мамой — моё сердце не выдержало и расплакалось от счастья.
Роман, оставшийся один, начал переосмысливать всё. Он стал помогать — сначала немного, потом больше. Было тяжело простить, но его старания тронули меня.
Возможно, у нас ещё будет шанс всё исправить.
Поделитесь этой историей с друзьями. Возможно, она согреет их сердца, как согрела моё.
