На мой 35-й день рождения муж вручил мне ключи от новенькой машины. Это должно было быть исполнением мечты — но оказалось началом кошмара, которого я не ожидала.
Я до сих пор помню, как светилось лицо Роя, когда он протянул мне маленький чёрный ключ. Мне исполнялось 35. Я ожидала ужин, может, букет. Но он стоял на подъездной дорожке, глупо улыбаясь, а за ним — сияющий жёлтый автомобиль с огромным бантом на капоте, будто из рождественской рекламы.
— С днём рождения, родная, — сказал он, кладя ключ мне в ладонь, как будто это было сокровище.
Я моргнула, уставившись на машину, будто она могла исчезнуть, если я отвлекусь.
— Рой… это правда? Это мне? — голос дрожал: наполовину от восторга, наполовину от недоверия.
— Твоя, — подтвердил он, обняв меня за талию. — Больше никаких автобусов под дождём и тяжёлых сумок. Ты это заслужила.
У меня на глазах навернулись слёзы, и я крепко его обняла.
— Спасибо! Это… это невероятно!
Но даже в этом объятии в голове зазвучал тонкий, навязчивый голос сомнения. Мы всегда были семьёй с одной машиной. Мы жили неплохо, но не роскошно. Рой в последнее время часто задерживался на работе, но даже с переработками…
— Подожди, — сказала я, отстранившись и вглядываясь в его лицо. — Откуда деньги? Тебе дали премию?
Он замешкался. Совсем чуть-чуть, но я заметила.
— Не беспокойся об этом, — легко отмахнулся он. — Всё под контролем.
В груди стало холодно. Что-то не сходилось.
— Рой, — настаивала я, — откуда деньги?
Он улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.
— Давай не будем портить тебе день рождения разговорами о финансах, ладно?
Я нервно засмеялась, но живот сжался. Это должен был быть самый счастливый момент… а вместо этого мне казалось, что я только открываю ящик Пандоры.
Решение проследить за Роем далось мне нелегко. Несколько дней внутренний голос не давал покоя — шептал, сомневался, умолял узнать правду.
И вот, в один вечер, когда он снова сказал, что у него «поздняя встреча», я схватила сумку и свою смелость. Я была решительно настроена.
Я ехала за его машиной на такси, держа дистанцию. Сначала всё выглядело обычно: знакомые улицы, повороты… Но вдруг — резкий поворот на переулок, где я никогда не бывала.
— Куда ты едешь, Рой?.. — пробормотала я.
Он припарковался в подземном паркинге. Я осталась в тени, наблюдая. И тут он вышел из машины…
…и не один.
Из пассажирского сиденья вышла она. Женщина, будто сошла с обложки глянца. Золотые браслеты, уверенная осанка, звонкий смех, который эхом отдавался от бетонных стен. Слишком уверенный. Слишком близкий.
Рой улыбался. Не той дежурной, деловой улыбкой, которую я знала. Нет — в его взгляде было что-то тёплое. Он что-то сказал, она засмеялась и коснулась его руки, будто делала это сто раз.
У меня перехватило дыхание. Это не коллега. И уж точно не деловая встреча.
Я спряталась за колонной, руки дрожали. Достала телефон и сделала пару снимков — лица, жесты, момент.
А потом — ещё один удар.
Она достала из сумки толстый, пухлый конверт. Передала его Рою. Он даже не задумался — просто убрал в карман.
— Что за чёрт… — прошептала я, глушимая гулом в ушах.
Я осталась в укрытии, пока они не скрылись за дверью. В голове — вихрь. Что это? Шантаж? Афера? Или они вместе в чём-то… хуже?
Когда я вернулась домой, руки тряслись. Я едва смогла открыть дверь. Что бы это ни было — это было больше, чем я могла себе представить.
Когда Рой вернулся, я уже сидела на кухне. Телефон с открытыми фотографиями лежал передо мной.
— Нам нужно поговорить, — сказала я ровно.
Он замер в дверях, уловив тон.
— Что случилось?
Я встала, держа телефон, как оружие.
— Это. Кто она? Что происходит?
Его лицо стало белым, как стена. Он заморгал, но ничего не сказал.
— Ну?! — я повысила голос. — Что всё это значит? И почему она передаёт тебе деньги?
Он опустился в кресло, закрыл лицо руками.
— Я… я не хотел, чтобы всё дошло до этого…
— Объясни. Сейчас же, — потребовала я.
— Это… моя начальница. Миссис Хатауэй, — выдавил он, не глядя на меня.
— Начальница?! — я чуть не рассмеялась от абсурда. — Почему твоя начальница даёт тебе деньги в паркинге?
Он выдохнул, в глазах блеснули слёзы.
— У неё никогда не было детей. И однажды она увидела наших. Сказала, что они прекрасны. Начала расспрашивать. Потом… потом начала предлагать деньги.
— За что?! — Я уже знала, что не хочу слышать ответ.
— Чтобы убедить тебя… родить ещё одного. Для неё. Она хотела, чтобы мы отдали ребёнка после рождения. Чтобы она его воспитывала как своего.
Я отшатнулась. Воздух исчез.
— Ты вообще слышишь себя? Ты хотел, чтобы я продала нашего ребёнка?! Ради машины?!
— Нет! — вскочил он. — Это не только ради машины. Я… я думал, это поможет. Исправит всё. Но я не смог… я клянусь!
Я смотрела на него сквозь слёзы.
— Ты не сказал мне. Ты решил за нас. Как мне теперь тебе доверять?
Он протянул ко мне руки, но я отступила.
— Я был в отчаянии, — прошептал он. — Я не хотел тебя ранить. Поверь мне…
Но я уже не знала, во что верить. Человек, стоящий передо мной, был мне чужим.
— А машина? — прошептала я.
Он поднял взгляд.
— Это был мой способ… загладить вину. Я думал, если подарю тебе что-то красивое… тебе будет не так больно. Ты не разозлишься.
— Разозлюсь?! — я рассмеялась сквозь ярость. — Ты думал, что блестящий кузов заменит мне предательство? Ты думал, что машина — это компенсация за то, что ты хотел продать нашу семью?!
— Я ошибся! Я не знал, как выбраться… Я думал, я делаю это ради нас…
— Не ради нас, Рой. Ради себя. Чтобы унять совесть. Чтобы выкупиться.
Я схватила ключи и с грохотом бросила их на пол.
— Знаешь что? Мне не нужна твоя машина. И не нужны твои отговорки. И, если честно… мне сейчас не нужен ты.
Он опустился на колени, захлёбываясь в слезах:
— Пожалуйста, Сара. Не бросай меня. Я всё исправлю. Только не уходи…
Я покачала головой.
— Ты уже потерял меня, Рой. В тот момент, когда поставил ценник на нашу семью.
Я развернулась и ушла, оставив его наедине с его слезами. Я слышала, как он плачет. Но не обернулась.
А за окном, во дворе, стояла сияющая машина — символ того, как легко можно разрушить всё, что строилось годами.
Мужчина, которого я любила, исчез. И с ним — вся та жизнь, в которую я верила.
