Внутри матраса её покойного дедушки Брук обнаружила тайник, который разрушил всё, что она знала о гибели своих родителей. Но этот секрет угрожает не только ей — он может уничтожить весь город.
Брук стояла в дверях спальни своего дедушки, ощущая, как в носу защипало от нахлынувших воспоминаний. Дыхание сбилось, когда в голове всплыли моменты их встреч, и ей даже послышался бодрый смех дедушки Чарльза, разносившийся по дому.
— Не верится, что его больше нет, — прошептала она, проводя рукой по старинному дубовому комоду.
В комнате пахло старыми книгами, табаком из дедушкиной трубки и его фирменным лосьоном после бритья Aqua Velva.
Взгляд Брук упал на фотографию родителей в рамке на тумбочке. Теперь она была совсем одна. Родители погибли много лет назад в странной автомобильной аварии.
Разбирая дедушкины вещи, она вспомнила, как он всегда запрещал ей трогать свою кровать.
— Никогда не трогай этот матрас, юная леди, — говорил он, когда Брук в детстве прыгала по нему. — В нём больше тайн, чем ты можешь себе представить.
Теперь, стоя перед этой самой кроватью, Брук почувствовала необъяснимое притяжение. Она приподняла угол матраса, думая, что если там и есть секрет, то именно под ним.
Она и не ожидала ничего найти… тем более того, что изменит всю её жизнь. Под матрасом лежали кожаный блокнот, пожелтевшие газетные вырезки и пачка фотографий.
— Ох, дедушка… — прошептала она. — Что же ты скрывал?
Брук взяла находку и начала изучать бумаги. По мере чтения её брови всё выше поднимались. Оказалось, дедушка тщательно расследовал аварию, в которой погибли её родители.
Он был одержим этим делом, утверждал, что полицейские замешаны в коррупции — несмотря на то, что сам служил в полиции десятки лет. Он был уверен: что-то здесь не так.
Раньше Брук ему не верила, но теперь, с уликами на руках, она не могла остановиться. Её охватило желание докопаться до правды.
— “Мистера Джонсона видели выходящим из бара ‘Старлайт Лаунж’ в состоянии сильного опьянения,” — прочла она вслух. — “Офицер Паркер пропустил его на контрольно-пропускном пункте.”
Руки Брук дрожали, когда она начала складывать части мозаики: полиция прикрыла пьяного водителя — влиятельного жителя города, который врезался в машину её родителей.
Горячие, злые слёзы текли по щекам, но она сдержалась. Несправедливость не сломает её. Она знала: с этим надо что-то делать.
— Я закончу то, что начал ты, дедушка, — прошептала Брук. — Они за это ответят.
На следующий день Брук отправилась в редакцию местной газеты, с уликами дедушки надёжно спрятанными в сумке.
Новостной офис гудел, как улей, но на девушку никто не обратил внимания. Её это не волновало.
Она решительно вошла в кабинет редактора и заявила:
— У меня есть история, которую вы должны услышать!
Мужчина за столом поднял глаза и откинулся на спинку кресла:
— Здравствуйте, мисс. Я — Франк. Сразу скажу: сюда часто приходят люди с “сенсациями”. Что делает вашу особенной?
Брук глубоко вдохнула, села напротив него и начала рассказывать. По мере её рассказа выражение лица Франка сменилось от скепсиса до явного интереса.
Он наклонился вперёд, сцепив пальцы, полностью поглощённый её словами.
— Это настоящая бомба, мисс Тейлор, — сказал он, когда она закончила. — Вы уверены, что хотите предать это огласке? Последствия могут быть серьёзными.
— Я провела годы, не понимая, почему у меня забрали родителей, — твёрдо сказала Брук. — Каждый день рождения, каждый праздник, каждое достижение омрачены этим вопросом. Теперь, когда я знаю, что это не просто судьба, а чья-то вина, я не могу молчать. Это касается не только моей семьи. Это касается всех в этом городе, кому говорили: “так устроена жизнь”.
Франк внимательно посмотрел на неё и медленно кивнул:
— Хорошо, мисс Тейлор. Мы публикуем материал. Но будьте готовы: на вас обрушатся угрозы, попытаются опорочить… Вы к этому готовы?
— Мой дед был полицейским тридцать лет, — ответила Брук. — Он научил меня: делать правильное — редко просто. Но это всегда необходимо. Я готова.
На следующей неделе её история появилась на первой полосе. Телефон Брук не умолкал: сообщения поддержки и возмущения поступали каждую минуту.
Она также опубликовала статью в соцсетях:
“Мои родители заслуживали правды. Все мы заслуживаем справедливости от тех, кто поклялся нас защищать.”
Под давлением общественности полиция неохотно вновь открыла дело.
На пресс-конференции офицер Паркер, курировавший расследование, извивался под напором журналистов.
— У нас не было выбора, — признал он. — Семья Джонсонов слишком влиятельна. Нам велели замять дело.
Эта семья действительно владела бизнесами по всему городу и финансировала кампании местных чиновников.
Начались массовые протесты. Люди вышли к полицейскому участку и к собственности Джонсонов. Те, в свою очередь, наняли адвокатов и пиарщиков, чтобы выставить Брук лгуньей.
Но на фоне скандала люди скорее верили девушке, потерявшей родителей. Поддержка Брук росла, давление на Джонсонов усиливалось.
Однажды, когда она шла по улице, её окружили репортёры:
— Мисс Тейлор, некоторые считают, что вы делаете это ради славы или денег. Что скажете?
В глазах Брук вспыхнуло пламя, но она сдержанно ответила:
— Мне было восемь лет, когда я потеряла родителей. Знаете, что это значит? Я не ради славы здесь. Не ради денег. Я здесь потому, что живу с пустотой в сердце — и дедушка знал, что с их смертью что-то не так. Как я могла промолчать?
Её голос дрогнул, но она продолжила:
— Это не только обо мне. Это обо всех, чьи семьи пострадали из-за тех, кто ставит власть выше человеческой жизни. Я борюсь за справедливость. Только за неё.
Вскоре появились новые подробности: мистер Джонсон и раньше попадался пьяным за рулём, но всё заминалось. Другие семьи тоже начали делиться похожими историями. Город сотрясался от масштаба коррупции.
Спустя месяцы начался судебный процесс. Здание суда ежедневно осаждали протестующие и журналисты.
В зале Брук сидела, не показывая эмоций, пока мистеру Джонсону предъявляли обвинения. Улики, собранные её дедом, стали основой обвинения. Она сама дала показания, описывая боль и лишения после гибели родителей.
Ей разрешили обратиться к суду:
— Мой дед не прекращал поиски правды. Он чувствовал: что-то не так. И я здесь, чтобы завершить начатое.
Перед финальным заседанием семья Джонсонов попыталась договориться о денежном урегулировании. Но Брук отказалась.
“Деньгами они всегда всё заминали. Больше — нет.”
На последнем заседании мистер Джонсон встал и тихо сказал:
— Простите. Я понимаю, это ничего не меняет, но мне правда жаль.
Брук только кивнула.
Жюри удалилось и спустя два дня вынесло вердикт:
— Виновен, Ваша честь.
В зале раздался вздох. Брук закрыла глаза. Мы это сделали, дедушка.
После суда город ждали перемены: уволили нескольких коррумпированных офицеров, ввели новые меры контроля.
История Брук ещё долго обсуждалась в городе, но для неё главное было не это.
Справедливость восторжествовала. Мистер Джонсон сел в тюрьму.
Теперь она могла смотреть в будущее… и, возможно, помогать другим находить свою правду.
