Услышав, что говорят гости на кухне, жена решила, что готовить ужин не будет…
Тяжёлая чугунная сковородка нагревалась медленно — как и положено хорошей посуде. Марина привычным движением смахнула упавшую на лоб прядь волос и бросила взгляд на часы. Без четверти семь. Ещё полчаса, и мясо будет готово.
Господи, ну и жарища… Она приоткрыла форточку, и в кухню ворвался февральский ветер, принеся с собой запах талого снега и мокрых веток. За окном темнело. В такое время всегда вспоминалось, как в детстве она сидела на кухне у бабушки Веры, болтая ногами на высоком табурете, и завороженно следила за тем, как та готовит. «Главное в готовке — это любовь», — говорила бабушка. — «Без любви еда не та будет, хоть ты тресни».
Из гостиной донёсся взрыв хохота. Там уже час сидели друзья Олега — Витька с женой и Андрей. Пили чай с её лимонным пирогом, травили байки. Марина улыбнулась, прислушиваясь к голосам. Хорошо, когда дом полон гостей…
— А помнишь, как в прошлый раз нажрались? — громкий голос Витьки перекрыл остальные. — Ну, жена у тебя, конечно, молодец, но… Слушай, разве это искусство? Всегда одно и то же. Оливье там, котлетки… К этому привыкаешь, как к мебели.
Рука Марины, державшая лопатку, замерла. Сердце пропустило удар.
— Зато экономно! — хохотнул Андрей. — Да и мужики такие обеды всё равно не замечают. Нам лишь бы пожрать.
Она стиснула зубы, чувствуя, как к горлу подкатывает горячий ком обиды. Экономно? Да она вчера два часа на рынке выбирала самое свежее мясо! За специями пришлось ехать в другой конец города — у Нины Петровны всегда были лучшие приправы. А сегодня встала в шесть утра, чтобы замариновать говядину…
«К этому привыкаешь, как к мебели». Слова били наотмашь, как пощёчины. Перед глазами пронеслись воскресные утра, когда она пекла блинчики для Олега. Новогодние столы, которые продумывала за месяц. Коронное жаркое для дней рождения. Пироги для нежданных гостей.
А в ответ — что? «Пожрать»?
В гостиной снова засмеялись. Марина различила голос мужа — он что-то рассказывал, но слов было не разобрать. И ведь молчит. Сидит и помалкивает, когда его дружки…
На плите что-то зашипело — мясной сок полился через край. Она дёрнулась к плите, но застыла на полпути. А зачем? Зачем вообще всё это? Ради «пожрать»?
Часы на стене тикали издевательски громко. На руке саднил свежий порез — торопилась с салатом, дурёха. На столе ждали своего часа нарезанные овощи, любимые пряности, бабушкин соус…
К чёрту. К чёрту всё это.
Марина решительно протянула руку к выключателю плиты. В груди что-то оборвалось — и сразу стало легко-легко, будто гора с плеч свалилась. Пальцы чуть дрожали, но решение уже было принято.
За окном летел мокрый снег. В детской тикали часы. Где-то в подъезде хлопнула дверь.
Обычный вечер, в который всё вдруг стало другим.
Выключив плиту, Марина несколько секунд стояла неподвижно, глядя на остывающую сковородку. В голове было пусто и звонко, как в пустом стакане. За спиной тикали часы, отсчитывая секунды до… До чего? До момента, когда она перестанет быть послушной девочкой, которая всем угождает?
В прихожей звякнуло — упала крышка от банки с мелочью. Кот, наверное. Этот звук словно выдернул её из оцепенения. Марина расправила плечи, одёрнула фартук, но тут же передумала и резким движением сдёрнула его, бросив на спинку стула.
— Куда ты его деваешь постоянно? — донёсся из гостиной голос Витькиной жены. — Мой тоже вечно ключи теряет!
Смех, звон бокалов. Обычный вечер. Только вот внутри у Марины что-то надломилось — или наоборот, срослось? Она и сама не могла понять.
Три шага до гостиной показались бесконечными. Марина остановилась в дверном проёме, чувствуя, как прохладный воздух из форточки холодит разгорячённую шею. В нос ударил запах сигаретного дыма — опять Андрей курил в фонарь, думая, что она не заметит.
— А потом я ему говорю… — Олег осёкся на полуслове, заметив её. — Марин, ты чего? Что-то случилось?
Все головы повернулись к ней. Витька с сигаретой у окна. Его жена Света в новом синем платье — специально для ужина надела, небось. Андрей с недопитым бокалом вина. И Олег — в той самой рубашке, которую она погладила с утра.
— Ужина не будет, — собственный голос показался чужим. Спокойным, чётким. Будто не она говорит.
— В смысле? — Олег нервно усмехнулся. — Мы же вроде договаривались…
— Не будет ужина, — она повторила твёрже. — Раз уж это просто «пожрать», и все мои старания — это не искусство, а так, привычка… То зачем? Справитесь как-нибудь сами.
В комнате повисла тишина. Такая густая, что, казалось, её можно было потрогать руками.
— Марин, ты чего? — Витька отвёл глаза, нервно затушил сигарету. — Мы же пошутили просто…
— Да? — она почувствовала, как дрожит нижняя губа, но справилась с собой. — А по-моему, вы сказали то, что думаете. Что все эти годы думали, но стеснялись сказать в глаза. Ведь легче обсудить за спиной, правда?
Света неловко поёрзала на стуле. Андрей уткнулся в свой бокал.
— Милая, ну что ты завелась? — Олег привстал. — Это же просто…
— Не смей говорить «просто»! — её наконец прорвало. — Для тебя всё «просто»! Просто встать в шесть утра, чтобы завтрак приготовить. Просто бежать с работы в магазин. Просто часами стоять у плиты. Просто искать новые рецепты, чтобы вам не наскучило. Просто, просто, просто! А я устала быть простой кухаркой для вашей компании!
Она развернулась, чувствуя, как предательски щиплет в глазах. Нет, плакать нельзя. Только не сейчас.
— Вон там, в холодильнике, колбаса есть. И хлеб на столе. Приятного аппетита.
Цокот её каблуков по паркету прозвучал как выстрелы. Марина шла в спальню, чувствуя спиной их растерянные взгляды. Внутри всё дрожало, но она почему-то знала — это правильно. Наконец-то правильно.
За окном по-прежнему падал мокрый снег. Фонарь освещал качающиеся голые ветки клёна. Обычный февральский вечер, в который она наконец-то перестала молчать.
В спальне было темно и прохладно. Марина сидела на краю кровати, машинально поглаживая старое бабушкино покрывало. Из гостиной доносились приглушённые голоса — гости явно собирались уходить.
— Слушай, мы, наверное, пойдём… — это был голос Светы, непривычно виноватый.
— Да, поздно уже, — поддержал Витька. — Олег, ты это… Ты извини, что так получилось.
Звук отодвигаемых стульев. Шорох одежды. Скрип половиц.
— Неудобно вышло, — пробормотал Андрей.
Марина горько усмехнулась. Теперь им неудобно. А когда обсуждали её за спиной — было удобно?
Входная дверь хлопнула раз, другой. Наступила тишина, только с кухни доносилось тихое позвякивание — Олег, видимо, убирал со стола. Она прислушалась к себе — злость ушла, осталась только усталость. И что-то ещё… Облегчение?
