Когда Тимур открыл сумочку Полины, он не ожидал ничего, кроме обычного — кошелёк, духи, телефон, возможно, какие-то личные вещи. Но то, что он увидел, врезалось в его мозг, как удар молнии.
На дне сумки, спрятанный под косметичкой, лежал розовый детский блокнот с изображением единорога и надписью «My Magic World». Такой блокнот он однажды подарил Маше, своей падчерице. Его сердце ёкнуло.
— Что он делает здесь?.. — прошептал он.
Он сел за стол, вытащил блокнот и начал листать. Поначалу — детские каракули, рисунки цветочков, домиков, потом — странные заметки. И вдруг, среди всего этого, аккуратно, старательно выведенные строчки:
«Если ты читаешь это, значит, нашла мою тайну. Она убила маму. Я видела, как она подсыпала что-то в кофе. Я спрятала видео. Оно в моём планшете. Папа, если ты это читаешь — поверь мне. Пожалуйста.»
Руки Тимура задрожали. Он откинулся на спинку кресла, в ушах зазвенело. Он не мог дышать.
— Это… бред. Это просто фантазия. Детская обида. Полина… она… она бы не…
Но сомнение уже посеяло семена внутри.
Он закрыл блокнот, оглянулся — никого. Осторожно положил его в свой портфель и вышел из кабинета. Сердце грохотало. Всё внутри сопротивлялось: «Нет, не может быть, ты её любишь, она была с тобой, когда тебе было плохо…»
И всё же — он набрал номер няни, что работала в доме ещё при Алине, его покойной жене.
— Лариса Николаевна… скажите, вы помните день, когда умерла Алина?
— Конечно, Тимур Валерьевич. Я тогда как раз уезжала за продуктами. Когда вернулась — скорая, врачи…
— А Полина была дома?
— Ну… да, она заезжала утром. Говорила, хотела передать вам документы. Но потом уехала…
Тимур закрыл глаза. Всё сходилось. Слишком уж странно. И эта записка, и поведение Полины после смерти Алины. Та умерла внезапно — инфаркт, говорили врачи. Он поверил. Он не хотел копаться, он просто скорбел.
А потом — Полина. Красивая, дерзкая, молодая. И влюблённая, как он думал.
Он пошёл в архив дома. В ящике у него оставались копии документов, среди них — отчёт из больницы. Тогда он не стал его читать. Сейчас — развернул дрожащими руками.
«Острое нарушение сердечного ритма, вызванное, вероятно, стрессом. Причина: остановка сердца.»
Вероятно.
Тимур снова взглянул на блокнот Маши. Там были ещё строчки, неразборчивые, почти стертые от слёз:
«Я знаю, никто не поверит. Но я видела. Она положила белый порошок. Мама выпила и упала. Я спряталась, а потом всё записала на камеру. Она думала, что я сплю.»
Тимур схватил телефон. Позвонил бабушке Маши, матери Алины.
— Анна Сергеевна, здравствуйте. Маша у вас?
— Да, у нас. А что?
— Можно… можно я приеду?
— Конечно, Тимур. Всё хорошо?
— Не знаю.
Он мчался по шоссе, как безумный. Он не мог поверить. Всё рушилось: любовь, доверие, то, что он построил после смерти Алины. И в то же время — пазл складывался. Он вспомнил, как Маша в первые месяцы после смерти мамы отказывалась говорить с Полиной. Даже пряталась. Он думал — ревнует. А теперь…
На даче Анна Сергеевна встретила его настороженно.
— Что случилось?
— Где Маша? Мне нужно поговорить.
Девочка вышла в пижаме, с огромными глазами. Она боялась.
— Малышка, это ты написала записку?
Она кивнула, и у Тимура подкосились ноги.
— Ты… ты правда видела, что она сделала?
Маша всхлипнула и бросилась ему на шею.
— Я всё видела, папа. Она убила маму. Я боялась сказать…
— Где планшет?
— Он у меня. Там всё есть. Я снимала.
Он дрожащими руками взял устройство. Маша открыла видео. Камера трясётся, видно кусочек кухни. Полина наклоняется над кофеваркой. Высыпает белый порошок. Потом улыбается.
«Твоя песенка спета, дорогая. Он будет мой…»
Тимур отшатнулся. Земля ушла из-под ног.
— Боже… прости меня…
Тимур не помнил, как доехал обратно в город. Руки дрожали, сердце вылетало из груди. Он остановился у обочины, закрыл глаза и крепко сжал руль.
— Как я мог быть таким слепым?.. Как я мог привезти её в дом, где умерла моя жена?
В голове звучал голос Алины. Он вспомнил, как она смеялась на даче, как танцевала с Машей под дождём. Всё это исчезло. А он заменил её на хищницу в платье от Гуччи, которая с первых дней охотилась за его доверием и деньгами.
Пальцы дрожали, когда он пересылал видео своему знакомому — следователю Суркову.
«Срочно. Нужно возбудить дело. Есть доказательства. Приезжай.»
Он знал: это только начало. Ему предстояло сорвать маску с женщины, которую он считал спасением. В тот момент, когда жизнь казалась разрушенной, он цеплялся за Полину как за воздух. А она медленно затягивала петлю.
Когда Тимур вернулся домой, Полина встретила его в ванной — в пене, с бокалом шампанского.
— Ммм… милый, у тебя такой вид, будто ты увидел привидение. — Её глаза блестели, а губы растянулись в игривой улыбке. — Хочешь ко мне?
Он смотрел на неё — красивую, молодую, лживую. И чувствовал только отвращение.
— Нет, я устал. — Он прошёл мимо.
— Ты как-то странно себя ведёшь в последнее время… — крикнула она ему вслед. — Всё нормально?
Он не ответил. Закрылся в кабинете, заблокировал дверь. Первым делом — сменил пароли на банковских счетах, отключил её доступ к корпоративной почте и внутренней системе. Потом позвонил в офис.
— Зинаида Петровна, срочно заблокируйте Полину в системе. И в базу поставьте отметку: «Временный отстранённый сотрудник». Завтра я лично проведу собрание.
— Всё хорошо, Тимур Александрович?
— Завтра всё расскажу. Только никому ни слова.
На следующее утро Тимур прибыл в офис раньше всех. В кабинете его ждал Сурков. Лицо у того было мрачное.
— Мы проверили. У вашей жены в крови действительно обнаружен дигитоксин. Это не препарат общего назначения. Но его можно достать через аптечные связи. Уже нашли поставщика. Им оказалась… ваша любовница.
— Чёрт… — Тимур провёл рукой по лицу. — Я же привёл её к себе. Маша жила под одной крышей с убийцей…
— Мы её возьмём. Но нужна ещё одна улика. Что-то личное. Чтобы железно. Ты справишься?
— Да.
Полина сидела за столом в кабинете и перебирала бумаги. На ней был светлый деловой костюм и яркий красный лак. Она заметила его и широко улыбнулась.
— Тимур! Где ты был? Я волнуюсь! Ты отстранил меня от доступа? Что это значит?
— Это значит, что наша игра окончена, Полина.
Она замерла.
— Что?
— Я знаю всё. Видео, таблетки, кофе. Ты убила Алину. Убила мать Маши.
— Ты спятил?! — вскочила она. — Это Маша тебе сказала? Эта избалованная малявка?
— Нет. Камера, которую ты не заметила, всё сказала. Ты сама всё рассказала на видео. — Он положил на стол фото распечатки с её кадром и сыплющим порошком.
Полина отступила на шаг.
— Это монтаж! Ты сам всё это подстроил!
В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошёл Сурков с двумя оперативниками.
— Полина Владимировна, вы задержаны по подозрению в убийстве. У вас есть право на адвоката.
— ЧТО?! — Она сорвалась с места, попыталась вырваться, но её уже сковали наручники. — Тимур, ты пожалеешь! Я тебя любила!
— Нет. Ты любила только мои деньги и власть.
Она обернулась на него с ненавистью. Её маска треснула — вместо милой женщины он увидел хищницу с перекошенным лицом.
Когда дверь за ней закрылась, в кабинете повисла тишина. Тимур сел, выдохнул. Хотелось закричать, выбежать, исчезнуть. Но впереди его ждала самая важная встреча.
Маша стояла у окна, когда он приехал к бабушке.
— Привет, папа.
Он опустился на колено и обнял её крепко-крепко.
— Прости меня, солнышко. Я был глупцом. Ты — моя семья. Только ты и мама.
Маша прижалась к нему.
— А она больше не придёт?
— Нет, никогда.
Они молчали. Потом Тимур достал из кармана кулон — тот, что носила Алина. Он хранил его в ящике с документами.
— Это мамин. А теперь — твой.
Маша улыбнулась сквозь слёзы.
— Спасибо.
Прошло три месяца с того дня, как Полину увели в наручниках. Следствие было быстрым. Доказательств — более чем достаточно: видео, переписка с поставщиком препарата, показания няни, результаты экспертизы.
Полину обвинили по статье 105 УК РФ — убийство с особой жестокостью, с корыстным мотивом. Её адвокат пытался играть на её внешности, на “любви”, на давлении, но это не помогло. Суд вынес приговор: 17 лет лишения свободы.
Тимур присутствовал на каждом заседании. Не ради мести. Ради правды. Ради Алины. Ради Маши.
Жизнь после такого не возвращается к прежнему ритму — она становится другой. Осторожной. Тихой. Глубокой.
Тимур уволился с поста генерального директора. Он передал управление компании в руки партнёра, полностью доверяя ему. Деньги его больше не волновали. Всё, что было дорого, он почти потерял.
Он переехал с Машей в загородный дом — в тот самый, где когда-то Алина собирала яблоки в фартуке, а Маша бегала по саду с мыльными пузырями.
Первое время девочка часто просыпалась в слезах. Звала маму. Искала глазами угрозу. Её лечили детские психологи, но больше всего ей помогал Тимур. Он не отходил от неё. Читал сказки перед сном. Учился плести косички. Смеялся с ней над мультфильмами. А однажды, когда она заснула у него на коленях, он понял: она снова чувствует себя в безопасности.
Они завели собаку — большого золотистого ретривера по имени Макс. Маша обожала его. Макс спал у её кровати, охраняя покой.
Однажды вечером, в конце осени, Маша подошла к Тимуру, держа в руках тот самый розовый блокнот.
— Пап… можно я его выкину?
Он посмотрел на блокнот, на знакомого единорога на обложке, и кивнул.
— Конечно, если ты готова.
Она пожала плечами.
— Я больше не хочу его видеть. У меня теперь другая жизнь. Без неё.
Он взял у неё блокнот, подошёл к камину и положил его в огонь. Бумага вспыхнула мгновенно. И вместе с ней сгорели остатки боли, страха и недоверия.
— Горит, — сказала Маша, прижавшись к нему.
— Да, солнышко. Всё плохое сгорает. А хорошее — остаётся с нами.
Через год Тимур открыл благотворительный фонд имени Алины — «Свет внутри». Фонд помогал детям, потерявшим родителей, и поддерживал семьи, пострадавшие от домашнего насилия. Первым пожертвованием стал миллион из личного счёта Тимура.
На открытии фонда Маша выступила с речью. Она держала в руках кулон матери и уверенно смотрела в зал.
— Меня зовут Маша. Мою маму убили. Но мы с папой всё пережили. И теперь мы хотим помочь другим детям. Чтобы они тоже могли снова почувствовать себя в безопасности.
В зале стояла тишина. Некоторые плакали. А Тимур стоял за кулисами и не мог оторвать взгляд от дочери. Да, теперь он называл её дочерью. Настоящей.
Шли месяцы. Маша росла. Стала улыбаться чаще. Появились подруги, любимый учитель литературы, первая роль в школьной постановке.
Иногда Тимур ловил себя на мысли, что благодарен судьбе даже за всё зло, которое с ним произошло. Потому что оно обнажило главное. Потому что оно научило: доверять нужно сердцем, а не глазами.
Как-то вечером, в тёплой гостиной, Тимур и Маша играли в «Диксит». На столе — кружки с чаем, пёс Макс развалился у камина.
— Пап, а если бы я тогда не написала записку, ты бы понял?
Тимур замер. Посмотрел на неё.
— Я думаю… понял бы. Но позже. И, может быть, слишком поздно.
Маша кивнула. Потом вдруг сказала:
— Мамина душа, наверное, теперь спокойна?
— Да, малышка. Очень. Она гордится тобой.
Маша улыбнулась, накрыла его руку своей ладошкой.
— А я — тобой, папа.
Он сжал её руку. И в этот момент он точно знал: всё будет хорошо.
