Ирина нервно перебирала четки. Тридцать пять лет брака с Владимиром, и всегда она стояла на полшага позади. Сейчас они спорили о даче.
— Ты ведь знаешь, что я имею право распоряжаться собственностью? — обманчиво спокойно говорил Владимир. — Завтра мы идем к нотариусу, и я оформляю дарственную на своего племянника Сергея.
— А как же наша дочь? Внуки? — похолодела Ирина.
— Сын сестры — тоже семья. Он сохранит и приумножит, — отрезал муж. — Потому что я так решил. В конце концов, юридически ты мне никто. Мы даже не расписывались официально, если ты забыла.
Последние слова ударили больнее всего. Они действительно долго жили в гражданском браке, но перед рождением дочери все же поставили подписи в ЗАГСе. Обида и бессилие захлестывали.
Уснуть не удалось. Всю ночь Ирина дрожащими пальцами изучала в интернете законы о правах супругов на совместное имущество. К утру, вооружившись неожиданным открытием, она уже была у дверей юридической консультации. Юрист, Анна Сергеевна, внимательно выслушала ее и подтвердила:
— По закону имущество, нажитое в браке, является совместно нажитым, независимо от того, на кого оно оформлено. Ваш муж не может единолично распоряжаться дачей без вашего нотариально заверенного согласия.
Ирина вышла из офиса с четким планом действий и огнем уверенности внутри. Дома она собрала старые фотоальбомы, чеки и выписки — все, что могло подтвердить ее участие в строительстве дачи.
— Нам нужно поговорить, — ее голос прозвучал непривычно твердо. — Я не дам согласия на дарение дачи.
— Что значит «не дам согласия»? — удивился Владимир. — Ты тут ни при чем.
— Вот как? — Ирина положила перед ним свидетельство о браке. — Думаю, нотариусу будет интересно узнать, что мы женаты официально. И что дача — наша совместная собственность.
— Ты мне угрожаешь? — его голос опасно понизился.
— Нет, я просто впервые за тридцать пять лет говорю тебе «нет».
В офисе нотариуса Владимир вел себя уверенно, заявив, что жена не имеет к даче никакого отношения. Но когда нотариус, Инна Павловна, повернулась к Ирине, та глубоко вдохнула.
— Нет, не согласна. И хочу заявить, что данный объект недвижимости является нашим совместно нажитым имуществом.
Ирина раскрыла свою папку.
— Вот свидетельство о браке. А вот фотографии строительства, где мы вместе работаем. Вот выписки с моей зарплатной карты и свидетельские показания соседей.
Владимир побагровел.
— Что за цирк? Ты за моей спиной собирала эту компрометирующую информацию?
— Не компрометирующую, а подтверждающую мои права, — спокойно ответила Ирина. — Я тридцать пять лет стояла за твоей спиной. Пора встать рядом.
Нотариус сухо подтвердила ее правоту:
— Чтобы продать недвижимость, нажитую в браке, нужно письменное, нотариально заверенное согласие супруги. Без него сделка может быть признана недействительной.
— Тогда — никак, — тихо, но удивительно твердо сказала Ирина. — Я не подпишу.
Впервые в жизни она увидела в глазах мужа не гнев, а растерянность.
Домой они возвращались в полном молчании. Владимир уехал «проветриться», а Ирина, полная странного спокойствия, позвонила дочери.
— Кажется, мы впервые за много лет начинаем по-настояшему разговаривать, — сказала она.
Владимир вернулся поздно вечером. Они молча поужинали.
— Я испугался сегодня, — наконец произнес он. — Не нотариуса, не документов… Тебя. Ты была… другая.
— Я была собой, — тихо сказала Ирина.
— Помню, — он вдруг улыбнулся. — Ты тогда спорила со мной о Бродском. Я еще подумал — вот заноза!
Они проговорили до рассвета, как когда-то в юности. О дочери, внуках, о заброшенной беседке на даче.
— Я ведь хотел как лучше, — признался он. — Ты меня прости за «никто». Это я был никем без тебя все эти годы, просто боялся признаться.
Утром Владимир сам предложил оформить дачу в совместную собственность и составить завещание на дочь.
— Племянник — это хорошо, но не ценой семейного мира, — сказал он. — Кстати, как насчет той веранды, о которой ты мечтала? Может, наконец построим?
— Мир и новая глава, — Ирина протянула ему руку, и он крепко пожал ее.
