— Ну, и зачем ты, взрослая женщина, сама таскаешь кирпичи? — раздался сзади голос мужа.
— Алексей, — Ирина не обернулась, — потому что ты, взрослый мужчина, опять пошёл «в магазин за гвоздями», а вернулся через два часа с пивом.
— Так я же экономлю! — с улыбкой протянул Алексей. — Ты — лучшая рабочая сила.
Она тяжело вздохнула. Четыре года они строили этот дом, экономя на всем. Ирина устала от режима «потерпеть ещё чуть-чуть», но мечтала о своем гнезде: с кошкой, огородом и тишиной. Алексей же, казалось, воспринимал стройку просто как проект.
На их годовщину он настоял на походе в кафе.
— Ира, я хотел сказать… — начал он, ковыряя хлеб. — Когда мы переедем, надо будет немного подвинуться.
— В смысле? — насторожилась она.
— Ну… — Алексей отвёл глаза, — у родителей старое жильё. Да и у Серёги с Анькой двое детей, однушка. Витька на вахте, Елене тяжело одной. Они переедут. Все.
— Все — это кто? — голос Ирины дрогнул.
— Ну да. Там всем места хватит. Дом большой, мы же для семьи строили. Настоящей семьи.
— А я — кто?
Он замолчал.
— Ты — хозяйка. Без тебя бы ничего не было.
— А про меня ты подумал? Я хотела уюта. Тишины. Хотела детей, а не всю твою родню.
— Не передёргивай, Ира! — взорвался он. — Мы — семья. Я не могу их бросить.
Она медленно встала.
— А я — могу.
Он не побежал за ней. Вечером она осталась у подруги и впервые за много лет расплакалась. На утро подала на раздел имущества.
Спустя месяц она вернулась к дому. Он был почти готов. Алексей уже успел «перебазировать» своих. Семья въехала радостно и шумно. Мать сразу повесила иконку, а жена брата Елена начала хозяйничать на кухне, которую проектировала и обустраивала Ирина.
— Ты вернулась? — Алексей появился в дверях, руки в строительных перчатках.
— Вернулась. Я собственник. В отличие от твоих родственников.
— Им идти некуда, — проговорил он с нажимом.
— И что? Мне теперь с ними жить?
— Почему нет? Тебе всегда нравилось, как Елена готовит.
— Ты правда всё ещё не понял? Алексей, я выживала. Тебе удобно — и ты думаешь, всем удобно.
Вечером на кухне объявилась свекровь, Галина Петровна.
— Милая, ну, ты же не будешь устраивать скандалы при детях. Дом — общий. Мы — семья.
— Галина Петровна, — ровно ответила Ирина, — это — моя половина дома. Бумаги у меня. Так что, если кто-то хочет жить в моём доме — платите аренду.
— Ты… ты это серьёзно?! — поперхнулась та.
— Как сердце. Вы же всегда говорили, что я слишком мягкая. Вот теперь жёсткая.
Она закрыла за собой дверь своей комнаты. Резко. Громко. Чтобы услышали.
Утром она сняла объявление о продаже своей части дома. Через два дня раздался первый звонок от покупателей. Год прошёл. Ирина жила в своем новом, маленьком, но настоящем доме. Внутри не было ощущения победы, только горький осадок.
В день их бывшей годовщины ей позвонил Алексей.
— Ирина… — голос был севший. — Ты одна?
— Да, Алексей. Одна. Но по своей воле.
— Я скучаю.
— Я тоже скучала, — наконец сказала она. — По себе. Та, что была с тобой — это не я. Это была удобная тень.
— Я не хотел так. Честно. Просто все навалилось. Мать, братья, дом. Я думал, мы — семья. Что ты справишься.
— Вот в этом и ошибка. Ты думал, что я должна справляться. А ты — организовывать.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже. Но поздно. Ты построил дом. А я — себя.
Она положила трубку. Не с болью — с прощением. На следующее утро она пошла босиком в свой новый сад. Яблони были ещё зелёные, но крепкие. Она прижалась к одной щекой. Тёплая. Живая. Своё.
Ирина усмехнулась. Подумала, что купит кота. Или собаку. В этом доме она может всё. Даже снова влюбиться. Но только в тех, кто не требует прописки для всей родни.
