Мама моего парня посмотрела на меня один раз — и сразу решила, что я ему не подхожу. Ни богатства, ни глянца, ни «гламура». Я явно не то, что она себе рисовала. Но я не из тех, кто отступает. Вместо того чтобы вступать в бой, я сделала ей предложение… от которого она бы глупо было отказаться.
Когда мать Романа глянула на меня так, будто я — это то, что кот притащил из лужи, обвалял в помоях и кинул прямо на её дизайнерский ковёр… у меня было два варианта: поджать хвост и убежать, или встать твёрдо и дать понять, что я никуда не денусь.
Я выбрала второе.
— Приятно наконец встретиться, — сказала Людмила при первой встрече, внимательно осмотрев меня с ног до головы. — Роман кое-что о тебе рассказывал…
Пауза перед «кое-что» висела между нами, как скрытый упрёк.
Я ведь ничего плохого не сделала. Была вежлива. Принесла её любимые лимонные пирожные — по совету Романа. Похвалила её безупречный дом с идеально расставленными семейными фото… на которых, как я подозревала, меня не должно было быть, если бы она решала.
— У вас прекрасные фотографии. Столько тёплых воспоминаний, — сказала я.
— Да, мы очень внимательно относимся к тому, кто может к ним присоединиться, — ответила она с улыбкой, которая не касалась её глаз.
Как бы я ни старалась, я чувствовала, что каждый раз, когда мы вместе, она будто оценивает меня — как товар на распродаже, на который её сын зря потратил деньги.
Справедливости ради, Роман для неё — гордость. Сам добился успеха, у него своя квартира, крутая машина. Для неё он — выигрыш в лотерею. А я… Я совсем не та «победительница», которую она себе представляла рядом с ним.
— Как думаешь, твоя мама когда-нибудь меня примет? — спросила я у Романа после очередного напряжённого ужина с его родными.
Он обнял меня, коснулся лбом моего лба.
— Не позволяй ей влиять на тебя. Она просто… защищает.
— Или территорию охраняет? — буркнула я ему в плечо.
Он рассмеялся.
— И то, и другое. Но я тебя люблю. Дай ей время.
Только время не помогало. Шесть месяцев — и всё только хуже.
Я просто учительница. Выросла с мамой, без всяких богатств. Живу обычной жизнью. И в глазах Людмилы я была абсолютно не той невесткой, которую она мечтала увидеть рядом с Романом.
После месяцев неловких семейных ужинов, косых взглядов и её замечаний в духе «в наше время мужчины предпочитали женщин с… чем-то большим», я внутренне сломалась. Не снаружи — я умею держать лицо. Но внутри что-то щёлкнуло.
На следующее утро, помешивая кофе, я приняла решение.
— У тебя лицо, как будто ты что-то замышляешь, — сказал Роман, поцеловав меня в макушку и направляясь к холодильнику.
— Думаю, — улыбнулась я.
— О чём?
— О твоей маме.
Он слегка напрягся.
— Что именно?
— Думаю, пора поговорить. Женщина с женщиной.
— Ты уверена, что это хорошая идея?
— Либо так, либо ещё пять лет слушать, как она упрекает мою профессию и тот факт, что мама покупает одежду на распродажах.
— Она не это имела в виду…
— Ещё как имела. Но не волнуйся. Я не собираюсь делать хуже.
— Обещаешь?
— Обещаю. Наоборот — станет только лучше.
— Это будет чудо, — усмехнулся он.
— Просто наблюдай.
Я набрала её в тот же день.
«Здравствуйте, Людмила. Это Яна. Хотела бы поговорить с вами, когда вам будет удобно».
Ответ пришёл спустя несколько часов — достаточно, чтобы дать понять: я не в приоритете.
«Приходи в шесть.»
И я знала, что она думала. Наверняка уже представляла себе сцену: я прихожу с новостью о беременности или тайной свадьбе.
Но на самом деле, у меня был план получше.
Я пришла в 17:58 с коробкой дорогих пирожных из той самой пекарни, которую она всегда нахваливала. Она даже не взглянула на них — сразу повела меня на кухню, как будто мы собирались подписывать контракт.
Кухня — идеально чистая, блестящие поверхности, ни единой крошки. Идеальное место для того «поединка», к которому она готовилась.
— Людмила, буду с вами откровенна. Роман сделал мне предложение. Я согласилась. Он ещё не рассказал вам, потому что… боится вашей реакции.
Её пальцы сжали чашку так крепко, что побелели костяшки.
— Он сделал предложение? И не посоветовался со мной?
Я сдержалась. В конце концов, взрослые мужчины обычно не спрашивают разрешения у мамы, чтобы сделать предложение.
— Он хотел сказать сам. Просто… волнуется.
Она скрестила руки, браслет на запястье мягко звякнул.
— А почему я должна радоваться? Думаю, Роман мог бы… найти кого-то получше. Кого-то, кто соответствует его уровню и будущему. Вы… ну, вы милая, но я представляла себе нечто другое для него.
Слова ударили. Хоть я и ожидала их — всё равно было больно.
— Именно поэтому я здесь, — сказала я спокойно. — Хочу предложить сделку.
Она приподняла бровь.
— Сделку?
— Да. Между вами и мной.
— В чём суть?
— Вы даёте мне реальный шанс. Перестаёте влиять на Романа, и просто… позволяете мне показать, кто я на самом деле. Не та, которую вы себе придумали.
Она внимательно смотрела на меня.
— Мы проводим время вместе. Ужины, праздники. Без подколов, без «невинных» замечаний. Просто попытайтесь. А если потом вы всё равно решите, что я не подхожу — хорошо. Я приму это. Но до тех пор — перестаньте нам мешать. Договорились?
Она задумалась.
— А мне это что даёт?
— Спокойствие. Вы узнаете точно — права вы или нет. А если окажется, что я и правда ужасна — вы сможете сказать: «Я же говорила!» Но если я не такая… может, вы наконец перестанете бояться, что ваш сын губит свою жизнь.
Она неожиданно усмехнулась.
— Вы прямолинейнее, чем я думала.
— Экономлю время, — пожала я плечами.
— Ладно. Договор. Но я не собираюсь делать вам поблажки.
— И не жду. Но, возможно, вы удивитесь.
И знаете что? Она действительно удивилась.
Это не произошло сразу. Но когда она перестала искать причины ненавидеть меня — всё стало проще. На первом ужине в рамках «нашего договора» я пришла пораньше и застала её на кухне — она пыталась справиться с соусом.
— Помочь? — спросила я, стоя в дверях.
— Этот соус постоянно сворачивается. Не понимаю, почему, — нахмурилась она.
— Мама меня научила, как с этим справляться, — я закатала рукава.
Мы работали молча, но молчание было другим — не напряжённым.
— Где ты научилась готовить? — спросила она.
— У мамы. Она работала на двух работах, и я с детства ей помогала.
Она кивнула.
— Моя мама тоже работала на двух работах. Я сама начала готовить только после свадьбы.
Это было первое личное признание с её стороны.
Потом она начала задавать вопросы — настоящие. Про мою семью, школу, мечты. А я — про её молодость, про то, как она встретила мужа.
— Хотела стать дизайнером интерьеров, — призналась она однажды вечером, когда мы мыли посуду. — Но потом забеременела Ромой, и всё поменялось.
— Никогда не поздно, — сказала я. — У вас шикарный вкус. Ваш дом — настоящий шедевр.
— Ты так думаешь?
— Честно.
Через пару ужинов она уже требовала у меня рецепт моих картофельных пюре.
— Что ты в них кладёшь?
— Семейный секрет. Но могу научить.
Она впервые по-настоящему посмотрела на меня.
— Я бы хотела.
Через два месяца я получила звонок от Романа прямо во время урока.
— Папа в больнице. Сердечный приступ. Ты сможешь…
— Уже еду, — перебила я.
Я нашла Людмилу в приёмной — маленькую, испуганную, сжавшуюся в кресле. Когда она увидела меня — расплакалась.
Я осталась с ней. Приносила кофе. Разговаривала с врачами. Заботилась.
Когда Роман приехал, он увидел, как его мать, уставшая, спит у меня на плече.
— Спасибо, — прошептал он.
— Это не «очки». Это семья, — ответила я.
Когда врач сказал, что его отец поправится, Людмила обняла меня.
— Ты не обязана была оставаться.
— Обязана. Так поступают родные.
И тогда она сказала главное:
— Я ошибалась в тебе.
Теперь она пишет мне чаще, чем Роману. Иногда я думаю — она вообще забыла, что когда-то хотела нас разлучить.
Недавно она звонила в панике, не зная, что надеть на встречу выпускников.
— Всё делает меня старой!
— Я приеду через час, — сказала я. — Разберёмся.
— Ревновать, что моя невеста больше времени проводит с мамой, чем со мной? — смеясь, спросил Роман.
— А как же! Мы планируем сбежать вместе, как только она получит новый паспорт, — подмигнула я.
— Шесть месяцев назад она строила планы, как нас развести.
— А теперь мы просто держим слово. Мы обе.
На свадьбе Людмила сидела в первом ряду, рыдала и в тосте сказала: «Я бы сама лучше не выбрала женщину для моего сына.»
Позже мы встретились взглядом. Она танцевала с мужем, который уже полностью восстановился. Она подмигнула, и я поняла: мы обе думали об одном и том же.
Маленькая сделка сработала лучше, чем мы ожидали.
Роман подошёл и обнял меня.
— О чём думаешь, любимая?
— Люди как книги. Их нельзя судить по обложке или по первым главам. Нужно прочитать всю историю.
— А история мамы?
— Ещё пишется. Но, похоже, с хорошим концом.
И, честно? Я не хотела «покорить» Людмилу. Я просто хотела, чтобы она увидела настоящую меня — ту, которую любит Роман.
И, как оказалось, этого было более чем достаточно.
