Когда я увидел маленького мальчика, бродящего один в аэропорту, я не смог просто остаться на месте. Он был испуган, сжимал рюкзак так, будто это было всё, что у него осталось. Я предложил помощь, но то, что я нашёл в его сумке, лишило меня дара речи и запустило цепочку событий, к которым я был совершенно не готов.
Четыре часа ожидания в аэропорту — это испытание даже для самого терпеливого. Я уже выпил третий стакан кофе и подумывал о четвёртом, когда заметил мальчика лет шести, пробирающегося сквозь толпу.
Он выглядел… потерянным. Ни одного встревоженного родителя поблизости, никто не звал его по имени. Только он, крошечная фигурка, плывущая по бурному морю путешественников.
Через несколько минут наблюдений, пока он бесцельно бродил среди людей, в животе у меня затянулся тревожный узел. Его глаза были широко раскрыты, почти стеклянные — он вот-вот заплачет, но изо всех сил держится. Я знал этот взгляд. Чёрт, я сам часто носил такой в детстве.
Я встал, сам не заметив как. Инстинкт, не иначе. Я не из тех, кто бросается на помощь, но и смотреть, как ребёнок дрожит от страха, тоже не мог.
— Привет, малыш, — тихо сказал я, стараясь не пугать. Последнее, чего ему сейчас нужно — это чужак, вызывающий ещё больше ужаса. — Всё в порядке?
Он остановился. Его крошечное тело напряглось. На мгновение мне показалось, что он сейчас убежит или закричит. Но он лишь стоял, вцепившись в лямки рюкзака, как в спасательный круг. Помотал головой, опустив глаза — гордый или напуганный до слёз, но не позволяющий им покатиться по щекам.
— Как тебя зовут? — спросил я, присев, чтобы не нависать над ним.
— Томми, — прошептал он, едва слышно сквозь гул аэропорта.
— Ну что, Томми, — попытался я улыбнуться, звучать дружелюбно. — Ты знаешь, где твои родители? Или, может, у тебя в рюкзаке есть что-то, что поможет их найти?
Он посмотрел на меня своими огромными влажными глазами и кивнул. Потом медленно расстегнул рюкзак и молча протянул мне. Честно скажу, нет ничего более душераздирающего, чем ребёнок, который боится просить о помощи, но отчаянно в ней нуждается.
Я ожидал увидеть посадочный талон или что-то подобное. Просто мельком взгляну, подумал я, и передам мальчика службе безопасности. Всё просто, да?
Нет. Всё было совсем не так.
Среди пары перекусов и одежды я достал мятую распечатку авиабилета. И замер. Моя рука застыла, дыхание перехватило. Я прочитал фамилию мальчика — Харрисон. Моя фамилия.
Сначала я подумал, что это совпадение. Но потом посмотрел на Томми. Его глаза, нос, линия подбородка… всё показалось пугающе знакомым. Но это же глупость. У меня нет детей. У меня почти не осталось семьи, не то что шестилетнего ребёнка с моей фамилией.
Я глубоко вдохнул и вернул билет Томми, рука дрожала.
— Томми, — мягко начал я, — а как зовут твоего папу?
Он переминался с ноги на ногу, явно нервничал.
— Он здесь… в аэропорту, — ответил он.
Толку с этого было мало.
— А ты знаешь, как его зовут?
Томми снова покачал головой и быстро оглядел толпу.
— Он мой папа, — повторил, будто этим всё объяснялось.
Моё сознание металось в поисках хоть какой-то логики. И тут, как удар волной, до меня дошло — Райан.
Мой брат. Чёртов Райан. Я не думал о нём уже много лет, с тех пор как он исчез из моей жизни, словно фокусник, устроивший последнее великое исчезновение. Однажды он просто пропал, оставив после себя лишь злость и вопросы без ответов.
— Ладно, — выдохнул я, — пойдём к службе безопасности. Они сделают объявление, помогут найти твоего папу.
Я выпрямился и протянул Томми руку. Он кивнул, и мы пошли. Я пытался вытеснить из головы мысли о брате, но не мог избавиться от ощущения, что мальчик с ним как-то связан.
Наверное, поэтому я не сразу понял, что мужчина, мчавшийся к нам через толпу, не плод моего воображения.
Райан выглядел иначе — постаревшим, измученным. Но это был он.
Он метался глазами, безумно оглядывая толпу. Его лицо было перекошено паникой.
— Папа! — воскликнул Томми и потянулся вперёд, пытаясь вырваться. Но я застыл.
Он сказал: папа.
Райан увидел нас. Увидел меня — своего брата, с которым не разговаривал много лет, стоящего рядом с его сыном.
На его лице промелькнула смесь шока и недоверия. Потом он зашагал к нам, почти бегом.
Подойдя ближе, он выглядел… уставшим от жизни. Не тем беззаботным парнем, каким я его помнил. Это как-то смягчило мою злость.
— Томми, — выдохнул Райан с облегчением. Он обнял сына, коротко, но крепко, потом отступил.
Его взгляд метался между мной и Томми. — Я… не могу поверить… Спасибо, что…
Он замолчал, не зная, что сказать. Я кивнул, всё ещё пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Воздух между нами словно сгустился от многолетней обиды.
— Пожалуйста, — наконец сказал я, резче, чем хотел.
Райан посмотрел на сына, потом снова на меня. В нём чувствовалась неуверенность, будто он забыл, как со мной разговаривать.
— Не думал, что когда-нибудь тебя увижу, — тихо сказал он. Его слова были не слишком тёплыми, но в них проскользнуло сожаление.
— Взаимно, — буркнул я. — Это… он мой племянник?
Слова вырвались сами. Словно ком в горле застрял. Я сразу пожалел о своей резкости.
Райан застыл, глаза расширились. Он замешкался, словно не хотел подтверждать очевидное. Но всё же кивнул:
— Да. Он твой племянник.
Я шумно выдохнул. Реальность нахлынула внезапно. Райан построил целую жизнь без меня.
— Хотел бы я знать, — тихо произнёс я.
Челюсть у Райана напряглась. Я ждал, что он вспылит. Но он лишь тяжело вздохнул:
— Я не знал, как сказать тебе.
Эти слова задели меня сильнее, чем я ожидал. Я столько лет злился, что он исчез без объяснений. А теперь… теперь я понял — он тоже страдал. Это было невыносимо.
— Ты просто исчез, Райан. Взял — и исчез. — Мой голос надломился.
Райан провёл рукой по волосам, сжав губы:
— Я знаю. Я всё испортил. — Его взгляд упал на Томми, и выражение лица сменилось на нежное. — Но мне нужно было уйти. Всё было слишком сложно.
— Скажи это мне, — пробормотал я себе под нос.
Повисло ещё одно молчание. Томми ёрзал, чувствуя напряжение, но не понимая сути. Он посмотрел на Райана, потом на меня:
— Мы ещё увидим дядю Итана?
Мы с Райаном замерли. Он посмотрел на меня — и, впервые с тех пор как подошёл, слегка улыбнулся.
— Может быть, — сказал он. — Может, попробуем.
Я встретил его взгляд. В груди будто что-то сжалось.
— Может быть, — тихо сказал я. — Попробуем.
