У него не было ни выбора, ни помощи. Пастор предложил: раз уж Элеонора Томпсон теперь жила совсем одна в своей квартире, почему бы не сдать одну комнату этому юноше? Это дало бы ей небольшой доход, а у него появился бы безопасный угол. Всё-таки, когда рядом кто-то есть — жить менее одиноко.
Пока Элеонора говорила, Матвей ссутулился, опустил голову и уставился в пол. Он мог остаться как гость и уйти, если ему не понравится. Или остаться, если захочет. Матвей удивлённо поднял глаза.
Она не просит денег? Просто так предлагает приют? Даже если ненадолго? Ему так давно не делали добра. Он не мог поверить, что незнакомый человек способен на такую щедрость.
Элеонора тут же повела Матвея домой, даже не зашла в церковь поставить свечу, как делала всегда. Она мягко держала его за руку и по дороге спрашивала, любит ли он жареную картошку на ужин и кашу на завтрак.
Позже они могли бы сходить за его вещами в приют. Но пока он мог примерить одежду её сына. Старая женщина не решалась выбросить эти вещи и никому не могла их отдать. А теперь им, наконец, нашлось бы применение.
Матвей вёл себя скромно, застенчиво — явно неловко себя чувствовал. Он стеснялся съесть слишком много картошки, но Элеонора продолжала подкладывать ему ещё. Потом они пили чай с мелиссой и мёдом и ели пряники. По телевизору шёл концерт, и они сели вместе его смотреть. Матвею понравилась музыка.
Элеонора никак не могла избавиться от ощущения, что Матвей смотрит на неё глазами бездомного щенка, впервые испытавшего ласку.
Позже она постелила постель в комнате сына и пошла в свою. Какой странный день. Впервые за долгие годы она почувствовала, что снова нужна. Ей так хотелось согреть этого мальчика, обнять, позаботиться о нём.
Она долго лежала неподвижно, ожидая сна. Но вдруг услышала шорох.
Матвей был не в другой комнате. Он тихо крался в её спальню. Элеонора наблюдала сквозь приоткрытые веки. Глаза уже привыкли к полумраку. Она увидела его силуэт — он двигался осторожно.
Она затаила дыхание. Сердце бешено колотилось.
В руках у него было что-то маленькое. Он остановился у её кровати, как будто не мог решиться.
Господи, что он собирается делать? О чём думает? Она ведь почти ничего о нём не знала. А если он…?
В тот момент он осторожно наклонился. Элеонора старалась сохранять спокойствие, но страх внутри нарастал. Она пыталась рассмотреть, что он держит.
Матвей нежно отодвинул прядь её седых волос со лба. Потом неожиданно положил на тумбочку маленькую фотографию.
Он тихо всхлипнул, сдерживая слёзы, и повернул фотографию лицом к ней. Затем молча вышел из комнаты.
Элеонора лежала без сна ещё час, потрясённая. Утром она увидела, что на фотографии был Матвей, держащий за руку девочку, слишком юную, чтобы быть его девушкой. Наверное, младшая сестра? У неё были красивые карие глаза и вьющиеся волосы, но лицо выглядело болезненным. У Элеоноры сжалось сердце. Она поняла: Матвей, должно быть, пережил трагедию. Он оставил фотографию рядом, словно молил: «Если ты заботишься обо мне… пожалуйста, запомни и её».
За завтраком Элеонора решилась спросить:
— Матвей, кто эта девочка на фотографии?
В его глазах она увидела боль и страх.
— Это Руфь, — прошептал он. — Я называл её своей сестрёнкой. Её больше нет.
Элеонора отложила чашку с чаем. Она мягко коснулась его руки.
— Мне жаль… — прошептала она. — Хочешь, расскажи о ней. А хочешь — можем просто помолчать.
Матвей глубоко вздохнул. Посмотрел в свою тарелку с кашей, а потом начал говорить. Элеонора слышала, как сердце ломается от слов.
Руфь была больна почти всю свою короткую жизнь. После смерти матери их отец не справился и стал употреблять. Матвей защищал сестру, как мог. Воровал яблоки в лавке, брался за любую подработку, чтобы купить ей лекарства или тёплое пальто.
Но с возрастом становилось всё тяжелее. Болезнь Руфи прогрессировала. После её смерти Матвей больше не мог жить с отцом, который винит его. Он скитался. Пастор пытался помочь, но каждый день становился борьбой за еду и крышу. Пока Элеонора не открыла дверь.
Она слушала, не сдерживая слёз. Затем встала, открыла шкаф и достала деревянную коробочку.
— Открой, — сказала она.
Внутри был серебряный медальон.
— Это принадлежало моей дочери. Она погибла в аварии, когда была подростком. Не такая маленькая, как твоя сестра, но всё равно — мой ребёнок. Я храню её память. Матвей… я понимаю, что значит потерять близкого. Ты можешь вложить фото Руфи в медальон. Чтобы она всегда была рядом с тобой.
Матвей взял медальон дрожащими руками. Он никогда не имел ничего столь ценного. Его слёзы капали на деревянный стол, и он молча кивал. Элеонора тоже плакала. Но в этот день их слёзы исцеляли — две одинокие души находили утешение друг в друге.
В последующие недели Матвей привык к жизни с Элеонорой. Она готовила ему кашу или блинчики по утрам, иногда с фруктами. Он помогал по дому — вытирал пыль, мыл посуду, бегал по делам. Подружился с менеджером продуктового магазина, который стал отдавать ему несвежие, но ещё пригодные овощи.
Элеонора чувствовала, как её жизнь меняется. Раньше она жила в тишине, теряя смысл после смерти мужа и сына. С Матвеем она ожила. Ей снова хотелось готовить, складывать бельё, слышать шаги в коридоре. Даже кошка Мисс Мейбл стала игривей — каждый вечер укладывалась к Матвею на колени.
Однажды, в холодный день, она подарила ему свитер мужа. Матвей с радостью его надел — он был великоват, но «будто обнимал». Он всё ещё был застенчив, но постепенно раскрывался, рассказывал о мечтах: получить образование, поступить в колледж.
— Тебе стоит попробовать, — настаивала Элеонора. — Учиться будет сложно, но ты умный. Давай подумаем, как тебе вернуться к учёбе?
В его глазах заблестела благодарность. Он признался, что не знает, как подать заявку, заполнить документы. Тогда Элеонора связалась со своей знакомой из школы. Для Матвея организовали встречу с консультантом, который пообещал помочь с программой ускоренного обучения и, возможно, получить диплом.
Однажды вечером он выбежал на улицу подышать, а через пару минут вбежал назад запыхавшись, с маленькой коробкой в руках.
— Миссис Томпсон! — радостно воскликнул он. — Прислали письмо из школы! Меня приняли на ускоренную программу! И подарили купон на бесплатные учебники!
Элеонора захлопала в ладоши:
— Какая радость! — воскликнула она. Её лицо озарилось счастьем — она будто помолодела.
Матвей начал занятия, а Элеонора перестала считать минуты одиночества. По вечерам он возвращался с рассказами о школе, друзьях, новых формулах. Она с гордостью рассматривала его тетради.
Пастор пришёл однажды вечером. Он был поражён переменами. Матвей стал выше, увереннее, не тот измученный подросток. Пастор улыбнулся:
— Вы оба помогаете друг другу.
А потом добавил:
— Иногда жизнь удивляет нас, чтобы напомнить: нам ещё есть что дать.
Но самый приятный поворот случился позже. Двоюродная сестра Элеоноры сообщила, что в местном центре требуется помощник. Зарплата скромная, но стабильная. Матвей подал заявку, его приняли. Теперь он работал и продолжал учёбу. Даже когда Элеонора отказывалась брать деньги, он всё равно вручал ей небольшой «арендный» взнос. Он копил на подержанные учебники и приносил продукты.
Однажды вечером, за ужином, он поднял глаза от тарелки и сказал:
— Миссис Томпсон… я никогда по-настоящему не благодарил вас. Вы приютили меня, когда у меня не было ничего. Я хочу остаться здесь, закончить школу. А потом… я тоже хочу кому-то помочь. Как вы помогли мне.
Элеонора улыбнулась и сжала его руку:
— Ты обязательно это сделаешь, милый. Просто передай добро дальше. Это и есть настоящая любовь.
Этот простой обет сделал всё, что с ними случилось — ту ночную тревогу, боль утрат, неуверенность, и маленькие добрые поступки — чем-то прекрасным.
Два человека, встретившиеся случайно, стали семьёй. И исцелились — понемногу, шаг за шагом.
Эта история напоминает: даже маленькое доброе дело может изменить чью-то жизнь. А проявляя доброту, мы иногда сами обретаем смысл и принадлежность.
Элеонора и Матвей обрели семью и свет. Их история — доказательство того, что сострадание способно исцелять не только других, но и нас самих.
