Когда я стояла у алтаря, двери церкви распахнулись, и мой жених вошёл, держа на руках маленькую девочку, которая была его точной копией. Под взглядами всех гостей он встретился со мной глазами и сказал:
— Мне нужно рассказать тебе правду.
— и этими словами разрушил всё, что я думала о нашем будущем.
Я представляла себе этот момент тысячу раз. Огромные двери распахиваются, зазвучит музыка, я возьму отца под руку, сердце бешено заколотится, когда я сделаю шаг вперёд. Итан будет ждать у алтаря, глаза его будут прикованы к моим, полные любви.
Всё должно было быть идеально.
Но вместо этого двери церкви с грохотом распахнулись, и среди гостей прокатилась волна удивлённого вздоха. Музыка оборвалась. Я затаила дыхание.
Итан стоял в проёме, его смокинг был немного помят, галстук сбился. Лицо — бледное, выражение — на грани паники и решимости.
А в его руках — маленькая девочка, не старше двух лет. Её крошечные ручки вцепились в его пиджак, а большие карие глаза с интересом разглядывали зал.
Она была его точной копией.
По залу прокатился гул. Люди начали перешёптываться. Моя мама напряглась рядом, её пальцы вцепились в мою ладонь. Отец выругался себе под нос. Подружка невесты, Рэйчел, прошептала ошарашенное:
— Боже мой…
Итан встретился со мной взглядом, и на какое-то время между нами повисла тишина. Затем он глубоко вдохнул, голос его дрожал, но был твёрдым:
— Мне нужно рассказать тебе правду.
Слова повисли в воздухе — тяжёлые, удушающие.
Моё тело не слушалось, сознание отказывалось воспринимать происходящее. Девочка держалась за него так, будто это было привычным делом. Она выглядела немного испуганной, но явно не чужой для мужчины, державшего её на руках.
Я заставила себя заговорить, голос мой был едва слышен:
— Кто… кто она?
Челюсть Итана напряглась, и я увидела в его лице нерешительность, будто он готовился к удару. Наконец он выдохнул:
— Это моя дочь.
Всё вокруг померкло.
Слова не укладывались в голове. Колени подкосились, и я слегка покачнулась. Мама сильнее сжала мою руку, удерживая меня. Отец снова выругался, на этот раз громче. Церковь наполнилась шёпотом, но я слышала только гул крови в ушах.
Голос мой сорвался:
— У тебя есть дочь?
На лице Итана появилось выражение сожаления.
— Я не знал. Тереза, клянусь, я узнал только сегодня утром.
Девочка уткнулась лицом в его грудь, её крохотные пальчики всё ещё цеплялись за ткань его пиджака. Он прижал её крепче, будто хотел защитить от всего мира.
Я покачала головой, пытаясь осознать услышанное:
— Нет. Нет, это невозможно. Четыре года, Итан. Четыре года вместе, мы строили планы, говорили о будущем. И ты ни разу не упомянул, что у тебя есть ребёнок?
Он сглотнул:
— Она родилась до того, как мы встретились.
Это не облегчило боль. Наоборот — стало только хуже.
Я сделала неуверенный шаг вперёд, платье показалось вдруг невыносимо тяжёлым:
— Тогда почему сегодня? Зачем ты принёс её сюда?
Итан замер, и впервые я увидела в его глазах настоящий страх. Он обнял девочку крепче и тяжело выдохнул.
— Сегодня утром, — начал он, голос хрипел, — в дверь постучали. Я подумал, что это мой шафер или мама зашла проверить, как я.
Он покачал головой.
— Но когда я открыл дверь, она стояла там.
Он посмотрел на девочку с болью в глазах.
— И она держала в руках записку.
У меня по спине побежали мурашки.
— Она сначала ничего не сказала, — продолжил он, — просто протянула сложенный листок бумаги. Я даже не понял, кто это. Взял записку, открыл…
Он вытащил из кармана скомканный листок:
— Вот.
Я замерла, прежде чем взять его. Руки дрожали, когда я разворачивала письмо.
Итан,
Я никогда не хотела тебе говорить. Я не нуждалась в тебе, справлялась сама. Но потом я увидела твои помолвочные фото. Ты двигаешься дальше, строишь свою счастливую маленькую жизнь.
И мне стало противно.
Так что теперь твоя очередь. Познакомься со своей дочерью — Оливией.
Теперь она твоя проблема. Наслаждайся свадьбой.
Меня затошнило. Я сжала листок в кулаке, ногти врезались в бумагу.
— Она просто оставила её? — прошептала я.
Итан горько усмехнулся:
— Когда я поднял глаза, её уже не было. Я попытался ей позвонить — номер отключён. Понятия не имею, куда она ушла.
Он вздохнул и посмотрел на Оливию:
— Даже номера не оставила. Только это письмо.
Я снова посмотрела на девочку — на то, как она цеплялась за пиджак Итана, будто это единственное, что удерживало её в реальности. Она не понимала, что только что её бросили. Она ничего не знала.
В горле стоял ком.
Итан провёл рукой по лицу.
— Я не знал, что делать. До свадьбы оставались часы, а у меня вдруг появилась дочь. Я… Я приготовил ей поесть. Нашёл худи, единственное, что на неё налезло. А потом приехал сюда.
Он замолчал.
— Потому что я не знал, что ещё мне делать.
На меня обрушилась вся тяжесть этого момента.
Я столько лет оплакивала детей, которых никогда не смогу иметь. Пять лет назад мне сделали операцию, и я навсегда лишилась этой возможности. Годы ушли на то, чтобы смириться с этим.
А теперь передо мной стоит Итан, держащий на руках ребёнка, его плоть и кровь. Девочку, о существовании которой он узнал только сегодня.
Я приложила ладонь к животу. Старая боль ожила.
Голос Итана стал мягче:
— Я должен был тебе позвонить. Сказать сразу. Но я… я не знал как.
Он медленно выдохнул:
— Я не жду, что ты примешь решение прямо сейчас. Я и сам не понимаю, что это значит для нас. Но я не мог её бросить. Мне пришлось взять её с собой.
В церкви воцарилась тишина. Все смотрели на меня, ожидая.
Я перевела взгляд на Оливию. Она смотрела на меня, головка покоилась на плече Итана. Маленькие пальчики едва заметно шевелились, потом расслабились. Она не боялась меня. Скорее — просто смотрела с интересом.
Осознание накрыло меня.
Мама сжала мою руку. Отец стоял, сжав губы в тонкую линию. Подружки невесты — в шоке. Но я не смотрела на них.
Я смотрела только на неё.
Оливия.
Она всё ещё держалась за Итана, её крошечные пальчики сжимали ткань пиджака. Большие глаза метались между нами, полные неуверенности и лёгкого страха.
Я глубоко вдохнула, подавляя вихрь чувств: злость, шок, боль. Но под всем этим было нечто ещё. Что-то, чему я не могла дать имя.
Я сделала шаг вперёд.
Итан напрягся, будто ждал пощёчины, крика, бегства. Но я ничего из этого не сделала. Я опустилась на колени, платье раскинулось вокруг меня, и я встретилась с Оливией взглядом.
— Привет, Оливия, — мягко сказала я. — Я Тереза.
Она моргнула, изучая моё лицо. В зале повисла напряжённая тишина.
Я немного замялась, потом улыбнулась:
— Хочешь пройти со мной по проходу?
Сначала она не двинулась. Потом её пальчики разжались, и она кивнула.
Церковь ахнула.
Итан едва слышно прошептал:
— Тереза…
Я протянула руку, ладонью вверх. Оливия посмотрела на неё, потом на Итана, и тот слегка кивнул. Осторожно, неуверенно, она вложила свою крошечную ладонь в мою.
Я взглянула на Итана, слёзы стояли в глазах. Голос дрожал, но решение было твёрдым:
— Давай поженимся.
Музыка снова заиграла.
И мы, Итан, Оливия и я, пошли по проходу — навстречу нашему будущему.
