КОГДА ДВОЮРОДНАЯ СЕСТРА МОЕГО МУЖА ПРИЕХАЛА ПОЖИТЬ У НАС СО СВОИМ СЫНОМ, Я И ПОДУМАТЬ НЕ МОГЛА, ЧТО ЭТО ВСЁ БЫЛО ПОДСТРОЕНО.
Месяц назад мой муж Дерек сказал, что его двоюродная сестра и её сын приезжают в наш город и им временно нужно где-то остановиться. Он уверял, что это буквально на пару недель — пока найдут собственное жильё. Я не задумываясь согласилась. Всё-таки семья есть семья — что могло пойти не так?
— Конечно, — сказала я. — Семья — это святое.
До свадьбы с Дереком у меня самой были финансовые трудности. Мне пришлось нелегко, чтобы выбраться из долгов по учёбе и не только.
Так что кто бы я была, если бы не протянула руку помощи родным мужа?
Если бы я только знала, как сильно эти слова потом ранят меня.
Когда приехали Дейзи и Патрик, всё выглядело нормально. Сначала Дейзи была вежлива, хоть и немного замкнута. Я подумала, что просто стеснительная. Но с Дереком она вела себя совершенно иначе.
Она оживлённо смеялась над его шутками, болтала с ним, как будто они давно близки. Я пыталась не обращать внимания на зарождающееся чувство дискомфорта.
Они ведь семья. Верно?
А вот Патрик был другой историей. Сначала — обычный подвижный восьмилетний мальчик. Но буквально через пару дней он превратился в ураган.
Крошки на полу, липкие следы на стенах, повсюду разбросанные игрушки.
И самое ужасное — он меня не слушался. Однажды я попросила его убраться после игры, и он закатил истерику, разбрасывая подушки с дивана.
— Ты мне не мать! — заорал он. — Я тебя не слушаюсь!
Однажды вечером моё терпение лопнуло.
— Патрик, — сказала я спокойно, уже без всякой мягкости. — Пойми, ты в гостях. Веди себя соответствующе. Это не твой дом.
Ответ Патрика заставил моё сердце сжаться:
— Нет, Ребекка, — с вызовом произнёс он. — Мама сказала, что теперь это НАШ дом.
Я остолбенела.
Что?
Я решила, что он что-то не так понял. Дети всё часто воспринимают буквально. Наверняка Дейзи просто хотела, чтобы переезд прошёл для него легче.
Но эти слова засели в голове занозой.
Развязка произошла через неделю. Мы сидели на заднем дворе с сестрой Дерека, Эшли. Она пришла пригласить нас на семейный ужин. Дейзи с Патриком ушли на прогулку с мороженым.
Эшли улыбнулась:
— Ты просто святая, что впустила их, Бекка.
Я отмахнулась с улыбкой, накалывая на вилку фрикадельку:
— Перестань! Это же его кузина и племянник. Как я могла отказать?
Вдруг рука Эшли застыла на полпути ко рту. Она уставилась на меня:
— Подожди… Он тебе не сказал?!
Моё сердце ушло в пятки.
— Сказать что? Эш? Дерек?
Глаза Эшли метнулись к Дереку, который внезапно стал очень увлечён своим лимонадом.
— Господи, Бекка… — прошептала она. — Ты правда не знаешь…
— Чего я не знаю?! — голос дрожал, а заноза в голове превратилась в нож.
Лицо Эшли побледнело.
— Дейзи не наша кузина, — выпалила она. — Это бывшая девушка Дерека. А Патрик — их сын.
Мир поплыл перед глазами.
Я вцепилась в край стола, чтобы не упасть. Уши заложило от биения собственного сердца.
— Что ты несёшь? — выдавила я, хотя в глубине души уже знала правду.
Эшли была потрясена.
— Я думала, ты всё знаешь! Дерек уверял всю семью, что всё тебе рассказал. Наша мама настояла, чтобы он открыл тебе правду до свадьбы. Дейзи тогда воспитывала Патрика со своим парнем, а Дерек тем временем платил алименты!
Она тяжело вздохнула, сожалея, что ей пришлось быть носителем такой новости.
Потом её взгляд метнулся к Дереку:
— Ты же сказал, что рассказал ей всё!
Дерек не смотрел мне в глаза. Мой желудок скрутило, когда все странности последнего месяца обрели смысл.
Отстранённость Дейзи со мной, её теплота с Дереком, дерзость Патрика…
Я вскочила. Стул с грохотом отъехал назад.
— Тебе пора на работу. Мне нужно прибраться и выйти в онлайн на встречу. Через два часа я приду в твой офис. И ты мне всё расскажешь.
Лицо Дерека помрачнело, но он кивнул:
— Хорошо. Отменю встречи, Бекс.
— Прости, Ребекка, — сказала Эшли, собирая тарелки. — Я правда верила, что Дерек — человек слова.
— Это не твоя вина, дорогая, — ответила я. — Это его ошибка. И знай: что бы я ни решила дальше — к тебе это отношения не имеет.
Она кивнула и молча пошла мыть посуду.
В офисе я сидела в маленькой переговорной, сердце бешено колотилось. Когда Дерек вошёл, казалось, он постарел на десять лет.
Он сел напротив, плечи опущены.
— Начинай говорить, — потребовала я.
Он тяжело вздохнул, не поднимая взгляда:
— Да, Дейзи — моя бывшая. А Патрик — мой сын.
Эти слова ударили, как бетонной плитой.
— Ты мне солгал, — прошипела я. — Ты смотрел мне в глаза и врал. Ты позволил мне готовить гостевую комнату, превратить мой кабинет в детскую. Ты всё это время наблюдал и ни слова не сказал?
— Я не знал, как сказать, Бекка, — прошептал он. — Это было до того, как мы с тобой познакомились. Мы с Дейзи расстались до рождения Патрика. Я всегда помогал финансово, но держался в стороне. Когда она попросила помощи, я почувствовал ответственность. Это же мой сын…
— Ответственность? — фыркнула я. — Ты позволил мне поверить в ложь. Ты поставил меня в глупое положение. Ты хоть понимаешь, как унизительно это всё?
— Я знаю… — в его глазах стояли слёзы. — Я боялся. Боялся, что ты уйдёшь. Я думал, так будет проще. Прости. Если хочешь — я скажу им уехать сегодня же.
Его отчаяние могло бы меня тронуть в другой день. Но не сегодня.
— Они должны были уехать ещё в день, когда начался этот фарс. Ты меня унизил.
Он даже не стал спорить.
— Ты права, — прошептал он. — Я всё исправлю.
Следующие дни были мучительными.
Дейзи избегала меня. Патрик молчал и почти не выходил из комнаты.
Дерек метался между работой и попытками загладить вину: нашёл им съёмное жильё, писал мне записки с извинениями, записался на терапию и мыл полы без просьб.
Я поговорила с Дейзи однажды.
— Почему ты пошла на эту ложь? — спросила я, когда она мазала хлеб майонезом.
Она покраснела и чуть не выронила банку:
— Я не хотела врать, — прошептала она. — Это была идея Дерека. Он думал, так будет проще. Мне жаль. Я не хотела создавать проблемы.
Её извинения не залечили рану, но стало ясно: виноват в этом Дерек.
Когда Дейзи и Патрик переехали, дом стал пугающе тихим.
Дерек делал всё, чтобы искупить вину. Но моё доверие было уничтожено.
Нужны были недели размышлений, разговоров с подругой Шэрон и бессонные ночи, чтобы принять решение.
— Просто подумай, Бекка, — говорила Шэрон, помешивая свой матча-латте. — Я тебя поддержу, но оцени всё трезво.
Однажды вечером я позвала Дерека в гостиную. Он сел, весь напрягся.
— Я не готова простить тебя, Дерек, — начала я спокойно. — Но я готова попытаться.
Он с облегчением выдохнул, но я подняла руку:
— Это твой последний шанс. Больше никакой лжи. Если хочешь сохранить наш брак — тебе придётся вернуть моё доверие.
— Я сделаю всё, — сказал он хрипло. — Обещаю.
Нам предстоит долгий путь. Я до сих пор не уверена, возможно ли восстановить разрушенное.
Но я знаю одно — доверие нельзя воспринимать как должное.
Оно хрупкое.
А Дерек? Он ходит по тонкому льду. И если он думает, что я снова не замечу тревожные звоночки — он глубоко ошибается.
Теперь мне остаётся только одно — учиться быть мачехой.
