Михаил был ошеломлён услышанным и быстро поменял чашки местами, после чего стал наблюдать, ЧТО БУДЕТ ДАЛЬШЕ…
Елена наблюдала, как медики садятся в машину скорой помощи, затем потянулась к небольшой бутылочке, спрятанной в кухонном шкафу. Она заварила чай, добавила туда несколько капель прозрачной жидкости и с подносом направилась наверх — к Михаилу. Она не знала, что Лиза всё это видела из коридора.
И хотя девочке было всего семь лет, она прекрасно поняла, что тётя Елена что-то затеяла. Промчавшись мимо мачехи по лестнице, она первой вбежала в комнату к отцу.
«Мелкая вредина», — подумала Елена. — «Вечно путается под ногами».
Когда она вошла, Лиза уже шептала отцу:
— Папа, тётя Лена подсыпала что-то белое в твой чай. Не пей!
Михаил удивился словам дочери, но решил проверить её догадку. Когда Елена, с любезной улыбкой, поставила чашку на прикроватную тумбочку, он как бы случайно опрокинул тарелку с печеньем.
Послышался звон разбитого фарфора. Елена стиснула зубы и вышла из комнаты. Тем временем Михаил поменял чашки местами. А потом стал замечать… И то, что он увидел, ЗАСТАВИЛО ЕГО ЗАСТЫТЬ.
Елена вернулась через несколько минут, с нахмуренными бровями, но с натянутой улыбкой. Она стала собирать осколки разбитой тарелки и принялась извиняться. Михаил сделал вид, что не замечает её волнения, и махнул рукой:
— Ничего страшного, — сказал он как можно спокойнее. — Выпью-ка я этот чай, что тут стоит.
Он взял ту чашку, которую Елена изначально готовила для себя. У Елены дрогнули глаза. Лиза, сидевшая рядом на кровати, вцепилась в отцовскую руку.
— Нет, папа, не надо! — Но было уже поздно. Михаил поднёс чашку к губам.
Он сделал вид, что отпил, и притворно причмокнул. — Хм, вкус… необычный, — заметил он, наблюдая за реакцией Елены.
Та быстро повернулась к Лизе:
— Поздно уже, милая. Почему бы тебе не пойти в свою комнату? — голос у неё вдруг стал жёстким, совсем не таким, каким он был прежде.
Но Лиза не сдвинулась с места:
— Я останусь здесь, — сказала она, не отводя глаз от лица отца.
Михаил слегка кивнул, давая понять, что дочь может остаться.
Улыбка Елены стала ещё более натянутой. На висках проступил пот. — Вообще-то, я, кажется, оставила воду на плите… — пробормотала она и поспешила выйти из комнаты.
Михаил уставился на чашку. Сердце стучало как сумасшедшее. Он не знал точно, что было в том напитке, но интуиция кричала — что-то очень не так.
— Лиза, — прошептал он, — расскажи мне всё, что ты видела.
— Я играла с куклой в коридоре, — с трудом выговорила девочка. — И увидела, как тётя Лена достала маленькую бутылочку из шкафчика и капнула что-то в чай. Она не заметила меня. Но её лицо… оно было злое. Как будто она хотела тебе навредить…
Михаил прижал дочь к себе, ощущая, как у него внутри всё сжимается — от страха, от вины, от осознания того, что он ничего не замечал раньше.
С тех пор как умерла жена Михаила — мама Лизы — всё изменилось. Елена, сестра покойной жены, помогала с Лизой, проявляла заботу, и со временем между ними с Михаилом начали складываться отношения. Казалось, что это нужно девочке. Но в последнее время он всё чаще замечал: что-то стало не так. Вспышки раздражения, странные взгляды, тревожность, которую он не мог объяснить.
А теперь, после слов Лизы, напряжение достигло предела.
Михаил отложил чашку и решил поговорить с Еленой спокойно, но не в одиночку. Он тайком написал соседке — Марибель, медсестре и старой подруге, — что-то странное происходит, и попросил её срочно прийти.
Через полчаса раздался стук в дверь. Пока Елена возилась на кухне, Михаил впустил Марибель и быстро объяснил ситуацию:
— Мне нужен твой совет. В этом чае что-то не то. Я подменил чашки и сделал вид, что выпил её чай. Можешь понюхать?
Марибель кивнула, осторожно взяла чашку, понюхала — и её лицо сразу изменилось:
— Михаил, в этом что-то химическое. Я не могу точно сказать, что именно, но это точно не обычный чай. Где она?
Прежде чем Михаил успел ответить, появилась Елена. Она была бледной, в руках держала ту самую бутылочку. Сердце Михаила забилось сильнее.
— Елена, — мягко сказал он, — скажи, что происходит?
Елена прижала бутылочку к груди:
— Михаил… Я… я не хотела тебе зла. Мне было страшно. После всего, что произошло… Я боялась, что ты от меня отдалишься, что Лиза меня возненавидит. Я начала принимать капли — они должны были помочь со сном. Но потом подумала… если ты тоже немного расслабишься, мы сможем поговорить… сблизиться. Я не знала, насколько они опасны.
— Это не обычные снотворные, — нахмурилась Марибель. — Где ты их взяла?
— В интернете… В рекламе. Я просто… хотела спасти то, что у нас есть. Хотела стать нужной. Но теперь понимаю, насколько это было глупо…
Михаил молчал, разрываясь между гневом и жалостью. Он не знал — была ли Елена просто запутавшейся женщиной… или за её действиями скрывалось нечто более зловещее.
Лиза крепко сжала его руку:
— Папа, мне было страшно…
Елена посмотрела на девочку, в её взгляде — искреннее раскаяние:
— Прости, Лиза. Мне нельзя было поступать за спиной твоего папы. Я просто… боялась потерять вас обоих.
Марибель подвела Елену к дивану:
— Елена, тебе нужна помощь. Это не способ справляться со страхом.
Михаил вздохнул:
— Нам всем нужна помощь. Я больше не могу делать вид, что всё нормально. Я должен быть уверен, что ты никогда больше не поступишь так.
Елена, вся в слезах, кивнула:
— Я обещаю. Клянусь.
Они позвонили знакомому врачу, который рекомендовал психиатрическую консультацию и терапию. Пусть до конца и не было ясно, были ли намерения Елены злонамеренными, стало очевидно, что она борется с тревогой и неуверенностью. Лиза, хоть и напуганная, сидела на коленях у отца, а он гладил её по волосам, говоря, какая она у него смелая.
В течение следующих недель Елена начала терапию. Она предложила съехать, чтобы дать Михаилу и Лизе пространство. Но он выбрал другой путь — снял для неё гостевой домик недалеко, решив работать над семьёй при поддержке специалистов.
Подозрительную бутылочку утилизировали безопасно. Анализы показали — внутри был сильнодействующий седатив с тревожным побочным эффектом. Елена признала свою вину и попросила прощения.
Переломный момент наступил, когда Лиза, прижав к себе куклу, подошла к Елене в саду:
— Тётя Лена, ты всё ещё злишься на меня?
В глазах Елены блеснули слёзы:
— Я не злюсь. Мне жаль, что я тебя напугала. И жаль, что обманула твоего папу. Но я тебя очень люблю, правда.
Лиза внимательно посмотрела на мачеху и неожиданно обняла её. В тот момент Михаил, стоявший на веранде, понял — у их семьи есть шанс.
Всё пошло медленно. Терапия, честные разговоры, сказки на ночь стали новой нормой. Елена училась справляться со страхами: спорт, дневники, открытые разговоры. Михаил тоже осознал свои ошибки — он был так сосредоточен на Лизе и быте, что упустил тревожные сигналы.
Через несколько месяцев вечером они все сидели на полу, играя в настольную игру. Лиза смеялась до слёз, Елена улыбалась по-настоящему, а Михаил вдруг понял, как близки они были к беде — и как одно детское “Папа, не пей” всё изменило.
Позже Лиза уснула у Елены на плече, а Михаил отнёс её в кровать. В коридоре они с Еленой обменялись тихими словами:
— Я не хочу, чтобы мы когда-нибудь снова вернулись к тому, что было, — прошептала она, прижимаясь к его плечу. — Спасибо, что дал мне второй шанс.
— Теперь мы будем говорить обо всём. Даже если это трудно, — сказал Михаил и сжал её руку.
Иногда самые большие угрозы нашему счастью скрываются не снаружи, а внутри семьи — в страхах, тревогах и молчании. Но если говорить, если просить помощи — исцеление возможно.
