Марина всегда верила, что её муж просто не любит путешествовать. Но в этом году его поведение стало настолько странным, что она больше не могла игнорировать тревогу. Семейная поездка, казавшаяся безобидной, стала точкой кипения — и открыла правду, к которой она была совсем не готова.
Я сидела на диване и листала фотографии с прошлогодней семейной поездки — только я, родители и мои братья и сёстры. Мальчиков на фото не было. Михаил настаивал, чтобы они оставались дома с ним.
Егор залез ко мне на колени и заглянул в экран.
— Мам, а мы поедем на пляж этим летом? Пожалуйста?
— Да! — подхватил Богдан, не отрываясь от своего Лего. — Настоящий пляж, а не озеро. Дядя Тимур сказал, что на Гавайях есть чёрный песок!
Я улыбнулась и поцеловала Егора в волосы.
— Посмотрим.
Планировать отпуск всегда было для меня сладко-горько. Я обожала приключения, солнце и воспоминания, которые мы создавали с родителями. Но каждый раз за последние 17 лет меня тяготило то, что Михаил и дети оставались дома.
— Мам, а почему мы никогда не ездим? — осторожно спросил Богдан. — Папа говорит, что отпуска только для взрослых.
— Это неправда, — мягко сказала я, почувствовав, как сжимается грудь.
— Но он всегда говорит “нет”, когда мы просим, — добавил Егор.
— Он просто… — я замялась, не зная, что ответить. — Папа не любит путешествовать. Но мы что-нибудь придумаем.
На самом деле Михаил не просто не любил путешествовать — он откровенно этого избегал. Каждый раз, когда я предлагала семейную поездку, он тут же находил оправдание:
— Это слишком дорого.
— Мальчики всё равно не запомнят.
— Лучше, чтобы они остались со мной.
Со временем я перестала настаивать. Споры ни к чему не приводили.
Через несколько недель мама позвонила. В её голосе звучали одновременно волнение и тревога:
— Марина, я тут подумала… Хочу этим летом съездить с семьёй на Виргинские острова. Последняя большая поездка, пока ещё могу. И пусть дети поедут тоже.
Виргинские острова. Её любимое место на Земле. Они с папой ездили туда каждые два года — до тех пор, пока он не ушёл. Для неё это было не просто путешествие, это был шанс оставить внукам живые воспоминания.
— Мам, это звучит идеально, — ответила я. — Поговорю с Михаилом.
— Не позволяй ему тебя остановить, — сказала она тихо. — Дети этого заслуживают. И ты тоже.
Вечером я подняла тему за ужином, пока мы с Михаилом убирали со стола.
— Мама хочет, чтобы мы этим летом съездили на Виргинские острова.
Он даже не поднял глаз от тарелки, которую вытирал.
— Это далеко.
— Это её любимое место. Она годами мечтала свозить туда внуков. Это может быть её последний шанс.
Он вздохнул.
— А что будет, когда дети устанут и начнут капризничать? Кто с ними будет возиться?
— Михаил, они уже достаточно взрослые. И они давно хотят поехать куда-то, где ещё не были.
— Тогда вези их.
Я моргнула.
— Ты не против, если я поеду с ними?
— Конечно, — пожал он плечами. — Может, сам подумаю над этим.
Неделю я жила с надеждой. Может быть, Михаил всё-таки поедет. Но когда я упомянула о билетах на самолёт, он сразу отморозился.
— Я не знал, что туда нужно лететь, — его голос стал жёстким.
— Михаил, это же острова. Конечно, туда надо лететь.
— Мне это некомфортно, — пробормотал он, вцепившись в край столешницы.
— Это всего один перелёт, — сказала я, раздражённо. — Ты справишься.
— Я сказал “нет”, Марина, — рявкнул он и отвернулся.
В этот раз я не позволила ему нас сдерживать. Я купила билеты на себя и мальчиков.
Когда я сообщила им, они были в восторге.
— Правда едем? — спросил Богдан с широко раскрытыми глазами.
— Серьёзно?! — завизжал Егор, подпрыгивая на диване.
— Да, — улыбнулась я. — Мы правда едем.
Для мальчиков это был первый полёт. Они сыпали вопросами:
— А насколько высоко мы поднимемся? — спрашивал Богдан.
— А пилоты вообще теряются иногда? — хотел знать Егор.
Когда мы прилетели, они тут же помчались по пляжу, заливаясь смехом. Мама обняла меня крепко.
— Спасибо, что привезла их, — прошептала она, с трудом сдерживая слёзы.
— И я рада, — сказала я, наблюдая, как мальчики гоняются друг за другом по берегу.
Дни были полны солнца, замков из песка, сноркелинга и семейных ужинов. Но по ночам, когда мальчики засыпали, меня не отпускало тревожное ощущение.
Звонки Михаила были короткими. Его голос — отстранённым.
— У тебя там всё нормально? — спросила я как-то вечером.
— Да. Просто занят.
— Занят чем?
— Работой. Дела.
После звонка я долго сидела, глядя на лунную дорожку на воде. Наша отдалённость ощущалась острее, чем когда-либо.
Когда мальчики заснули, я стояла на балконе и набрала маму:
— Думаю, мне нужно вернуться пораньше.
— Что-то случилось?
— Я не знаю… Михаил странно себя ведёт. И телефонные разговоры не помогают.
— Ты сделала правильно, что взяла мальчиков, — сказала мама. — Они счастливы. Я присмотрю за ними. Делай, что должна.
В самолёте домой мысли не давали покоя. Я вспоминала каждый спор, каждую холодную реплику, каждую отговорку за эти годы. Может, я что-то упустила? Или мы просто слишком отдалились?
Когда я вошла в дом — замерла.
Михаил сидел на диване с женщиной. Я её не знала. Она подняла глаза, испуганно. Но молчала.
— Что здесь происходит? — мой голос прозвучал резче, чем я хотела.
Михаил вскочил, побледнев.
— Марина, это не то, что ты думаешь…
— Не надо. Просто не надо, — сказала я, сердце колотилось, руки дрожали. — Меня не было всего неделю. А ты уже…
— Это не то, что ты думаешь! — перебил он. — Это доктор Каплина. Мой терапевт.
Я замерла.
— Твой… терапевт?
— Да. Я давно хожу к ней. Просто… не знал, как тебе сказать. Мне было стыдно.
— Стыдно за что?
— Я боюсь летать, Марина. С детства. Первый полёт — у меня случилась паническая атака в аэропорту. Мне было семь. Родители только отмахнулись. Я боялся, что мальчики испугаются, если полетят слишком рано.
Я молчала, переваривая услышанное.
— Каждый раз, когда ты говорила о путешествиях, я впадал в панику. Проще было придумать отговорку, чем признаться.
Доктор Каплина заговорила:
— Михаил пригласил меня, чтобы рассказать вам о своей терапии. Он много работал над собой. Хотел быть честным.
— Почему сейчас?
— Потому что я устал всё пропускать, — голос дрожал. — Я ненавижу, что вы ездите без меня. И я ненавижу, что страх всё разрушает.
Я села.
— Надо было сказать мне раньше.
— Я боялся, что ты подумаешь, будто я слабак.
Я покачала головой.
— Михаил, это не слабость. Это честность.
Мы помолчали. Потом я взяла его за руку:
— Что теперь?
— Я продолжу ходить на терапию. И если всё получится — следующим летом я полечу с вами.
Я улыбнулась:
— Мы справимся вместе.
На следующее утро мы сидели за столом, разложив карту. Впервые за много лет мы не спорили — мы планировали. Начало новой главы.
