Эмилия уже похоронила свою лучшую подругу, думая, что худшее осталось позади. Но когда на пороге появилась незваная гостья с ребёнком и страшной тайной, её идеальная жизнь начала рушиться так, как она и представить не могла.
Я никогда не думала, что может быть больнее, чем потерять Алену.
Она была не просто подругой. Она была моей сестрой. Мы познакомились во втором классе. Я была тихой, с книжкой в руках. Она — громкая, весёлая, бесстрашная. Но мы сразу нашли друг друга. Всегда были Эмилия и Алена.
Когда у неё обнаружили рак, я не отходила от неё ни на шаг. Держала за руку, расчёсывала волосы, говорила с ней, даже когда она уже не могла отвечать. Я верила, что она откроет глаза и улыбнётся. Но этого не случилось.
Прошло полгода. Боль не ушла. Она накатывала волнами. Были дни, когда я могла работать. А были — когда не могла даже встать с постели.
Тот день начался как обычно. За окном моросил дождь. Я мыла посуду на кухне. Услышала, как открылась входная дверь. Дверь открыл Дмитрий.
Я вышла из кухни — и замерла.
Это была Марина, старшая сестра Алены. Выглядела измождённой. Бледная, с убранными назад волосами. В одной руке — розовый рюкзачок. В другой — большой конверт.
— Мне нужно поговорить с вами обоими, — сказала она.
У меня сжалось всё внутри.
— С Машенькой всё хорошо?
Марина кивнула, но не улыбнулась.
— С ней всё в порядке. Но… это сложно. Речь о ней.
Алена родила Машу около двух лет назад. Отца никто не знал. Она лишь сказала: «Так будет лучше».
Она не просила помощи, но часто приходила к нам. Наш дом стал для Маши вторым. Я её полюбила. И до сих пор люблю.
Дмитрий раньше играл с ней, смеялся. А потом… что-то изменилось.
Он стал находить причины, чтобы не видеться с Аленой. Говорил, что у него дела. Или спортзал. Или срочный звонок.
Я как-то спросила:
— Ты избегаешь Алену?
Он ответил:
— Что? Нет. Просто занят.
Но я знала. Всегда знала, что что-то не так. Только не настаивала.
Дмитрий вышел вперёд, напряжённый:
— Что с ней?
Взгляд Марины метнулся к нему.
— Она твоя дочь.
Я моргнула.
— Что?
— Ты — её отец, — повторила она. — Алена сказала мне в ночь, когда родилась Маша.
Лицо Дмитрия побелело.
— Нет. Этого не может быть.
— Она умоляла меня молчать, — сказала Марина. — Не хотела рушить ваш брак. Но она хотела, чтобы Маша знала, кто её отец. Если вдруг что-то случится.
Дмитрий схватился за грудь.
— Я… не могу…
Он упал прямо у двери. Осел вдоль стены, хватая ртом воздух.
— Дима! — я бросилась к нему. — Дыши! Смотри на меня. Вдох — через нос. Выдох — через рот.
Марина отступила, прижимая конверт к груди.
— Я не думала, что он так отреагирует…
Я не обратила на неё внимания. Только держала Дмитрия, стараясь успокоить.
Через несколько минут он стал дышать ровнее. Откинул голову назад, закрыл глаза.
Я повернулась к Марине.
— Ты не можешь просто так заявиться с такими словами.
Она выглядела не злой — просто уставшей.
— Я бы не пришла, Эмилия. Но страховая Алены задерживает выплаты. У меня нет средств заботиться о Маше. Я не знала, к кому ещё обратиться.
— Ты думаешь, Дима — отец? — спросила я.
Марина кивнула.
— Алена сказала, что это случилось на вашей новосельной. Они оба были пьяны. Только один раз. Она не хотела скандала.
Дмитрий открыл глаза и посмотрел на меня.
— Это неправда.
Марина нахмурилась.
— Что?
Он выпрямился.
— Я не спал с Аленой.
— Но она же…
— Она была сверху, — перебил он. — Я проснулся — и она уже была там. Я ничего не мог сказать. Снова вырубился.
Наступила тишина.
Я смотрела на него. Не знала, что сказать. Он смотрел на меня — в глазах страх и стыд.
— Я не рассказал тебе, — прошептал, — потому что боялся, что ты не поверишь.
Марина молча поставила рюкзачок и конверт на пол.
— Оставлю это вам. Но нам нужно решить, что делать дальше.
И вышла под дождь.
Я осталась рядом с Дмитрием. Смотрела на розовый рюкзак с брелоком-зайкой. Машин.
Он не лгал? Или всё-таки?..
После ухода Марины в доме стало пусто. Будто воздух выкачали.
Дмитрий сидел напротив меня, бледный, словно ждал — гнева, прощения… или того и другого сразу. А я — не знала, что дать.
Я сказала:
— Тебе нужно уехать на пару дней.
— Ты выгоняешь меня? — глаза его расширились.
— Не навсегда. Мне нужно подумать.
Он кивнул.
— Хорошо.
Без споров. Без просьб. Просто собрал вещи и ушёл.
Утром я проснулась в тишине. Сделала кофе. И тут же вылила. Не могла отвести взгляд от рюкзачка.
Взяла его в руки. Подержала. Поставила обратно. Не заплакала. Просто было тяжело. Как будто несла груз, которого не просила.
Я потеряла Алену. А теперь, возможно, теряю и Дмитрия.
Каждое воспоминание об Алене стало искажённым. Её смех. Объятия. Советы. Теперь всё казалось ложью. Хотелось закричать. Но я просто сидела в тишине.
Через несколько дней позвонила старая подруга — Маргарита. Мы вместе учились в институте. Она знала и меня, и Алену.
— Я слышала, что случилось, — сказала тихо.
— Правда?
— Достаточно. Хочешь поговорить?
Мы встретились в кафе у больницы. Я рассказала ей всё. Почти всё.
Рассказала про слова Дмитрия. Про Марину. Про то, что попросила его уйти. Она слушала молча.
Потом сказала:
— Если бы это была просто интрижка, Алена рассказала бы тебе. Особенно в конце.
— Почему ты так думаешь?
— Ты же была рядом в больнице?
Я кивнула.
— У неё было время. Она могла всё сказать. Если хотела уйти с чистой совестью — сказала бы. Но не сказала.
Это ударило по сердцу. Я вспомнила больничные часы. Слабая улыбка Алены. Её рука в моей. Она могла сказать. Но промолчала.
А значит — всё сказала этим молчанием.
В тот вечер я позвонила Дмитрию. Руки дрожали.
— Я верю тебе, — сказала. — И прости, что не сразу. Вернись, пожалуйста.
Он помолчал. Потом сказал:
— Я буду через пятнадцать минут.
Мы заказали ДНК-тест. Быстрый, почтовый. Через две недели пришёл результат.
Не отец.
Мы сидели за кухонным столом, глядя на лист бумаги. Чувства смешались — облегчение и боль.
Марина не поверила. Подала в суд. Назначили повторное официальное тестирование.
Результат тот же. Дмитрий — не отец.
Правда — какая бы она ни была — ушла вместе с Аленой.
Через пару недель Марина снова позвонила. Не извинилась. Просто рассказала всё, что знала.
Сказала, что Алена завидовала моей жизни. Моему браку. Дому. Она всегда этого хотела. И, возможно, правда верила, что Дмитрий — отец. Но это было не случайно.
— Она хотела то, что было твоим, — сказала Марина.
Эти слова долго сидели во мне.
Я предложила загрузить ДНК Маши в генеалогическую базу. Вдруг когда-нибудь она узнает правду. Пожелала Марине удачи. Но знала — надо отпускать. Алены больше нет. И дружбы, которую я думала, что у нас была — тоже нет.
Мы с Дмитрием пошли к семейному психологу. Это тяжёлый, но честный путь. Некоторые дни — как камень на душе. Но теперь мы несём его вместе.
А потом случилось неожиданное. Чудо.
Я забеременела.
Теперь у нас будет девочка.
После всего — мы поняли, что любовь сильнее боли. Что правда важна. Что на исцеление нужно время.
А будущее? Теперь оно — наше. И оно полное света.
