После гибели моей жены Эмилии в авиакатастрофе я научился жить с сожалением. Двадцать три года я оплакивал свою потерянную любовь — и даже представить не мог, что судьба подарит мне ещё одну встречу с ней и правду, к которой я был совсем не готов.
Я стоял у могилы Эмилии, пальцы скользили по холодному мрамору. Двадцать три года, а боль всё такая же острая. Розы, что я принёс, ярко выделялись на сером камне — словно капли крови на снегу.
— Прости меня, Эм, — прошептал я, голос предательски дрожал. — Я должен был тебя выслушать…
Мобильник завибрировал, вырывая меня из воспоминаний. Я хотел проигнорировать звонок, но привычка взяла верх.
— Авраам? — голос моего делового партнёра Джеймса хрипел в динамике. — Извини, что отвлекаю тебя в такой день.
— Всё в порядке, — я попытался говорить ровно. — Что случилось?
— Новая сотрудница из Германии прилетает через несколько часов. Не мог бы ты её встретить? У меня собрания весь день.
Я взглянул на надгробие Эмилии в последний раз.
— Конечно, встречу.
— Спасибо, друг. Её зовут Елена. Прилетает в 14:30.
— Пришли данные рейса. Я буду.
В зале прилёта суетились люди. Я держал табличку с надписью «ЕЛЕНА», наспех вырезанную из офисного картонка.
Блондинка с чемоданом шла ко мне. Что-то в её походке, в том, как она держалась, заставило моё сердце сжаться.
— Простите? — произнесла она с лёгким акцентом. — Я Елена.
— Добро пожаловать в Чикаго, Елена. Зовите меня Авраам.
— Авраам, — повторила она, улыбнувшись. И на секунду мне показалось, что земля уходит из-под ног. В этой улыбке было что-то до боли знакомое.
— Пойдёмте за багажом, — быстро сказал я, отгоняя странные мысли.
По дороге в офис она рассказывала о переезде из Мюнхена, о том, как рада новому этапу в жизни. В её смехе, в том, как уголки глаз собирались в морщинки, было что-то необъяснимо родное.
— Надеюсь, вы не против, — сказал я, — но по четвергам у нас обед всей командой. Присоединитесь?
— С удовольствием! В Германии говорят: «Обед — это половина работы».
Я рассмеялся.
— А у нас — «Во время обеда время летит незаметно!»
— Ужасно, — хихикнула она. — Но мне нравится!
На обеде она покорила всех. Её чувство юмора совпадало с моим до удивления — ироничное, чуть мрачное, с точной подачей.
— Знаете, — заметил Марк из бухгалтерии, — вы с Еленой как родные. Шутите одинаково странно.
— Она мне в дочери годится, — рассмеялся я. — Да и у нас с женой детей не было.
Эти слова отдались во мне болью. Мы с Эмилией мечтали о ребёнке…
За следующие месяцы Елена стала незаменимой сотрудницей и настоящей подругой. Её внимательность к деталям, её упорство — всё напоминало мне Эмилию. Иногда, глядя, как она работает, у меня перехватывало дыхание.
— Авраам? — как-то постучала она в мой кабинет. — На следующей неделе приезжает мама. Она очень хочет познакомиться с моим новым «американским боссом» — точнее, «семьёй»!
Я улыбнулся.
— Для меня это будет честь.
Мы встретились в уютном ресторане. Мать Елены — Галина — смотрела на меня с такой пристальной внимательностью, что я начал чувствовать себя неуютно. Когда Елена вышла в туалет, Галина внезапно схватила меня за плечо.
— Даже не смей смотреть на мою дочь так, — прошипела она.
Я отшатнулся.
— Простите?
— Ты всё понял. Я знаю о тебе всё, Авраам. Всё.
— Я вас не понимаю…
— Позволь рассказать одну историю, — перебила она, наклонившись ближе. — О любви. О предательстве. И о втором шансе.
Её глаза вцепились в мои, и я не мог отвести взгляд.
— Жила-была женщина, которая любила мужа больше жизни. Они были молоды, страстны, полны мечтаний…
— Какое это имеет отношение…
— Слушай. Она хотела сделать мужу подарок — особенный. Был у него старый друг, Патрик. Они разругались. И она подумала: что может быть лучше, чем примирение?
Моё сердце застучало.
— Она встретилась с Патриком втайне, планируя сюрприз ко дню рождения мужа. А потом — узнала, что беременна. Всё стало идеальным: ребёнок, восстановленная дружба, счастливая семья…
Галина дрожала.
— Но потом пришли фотографии. Сестра мужа, ревнивая и властная, показала ему снимки: жена с Патриком, смеются, встречаются… И вместо того, чтобы поговорить, он просто…
— Хватит, — прошептал я.
— Он выгнал её. Не отвечал на звонки. Не дал объяснить, что всё это было ради него…
Слёзы текли по её щекам.
— Она хотела исчезнуть. Но работодатель помог — нашёл помощь, устроил выезд за границу. А потом — самолёт…
— Рухнул, — прошептал я.
— Да. Но её нашли — с паспортом другой женщины, Галины. Лицо было изуродовано. Её перепутали. И всё это время она носила под сердцем ребёнка. Твоего ребёнка, Авраам.
— ЭМИЛИЯ? — дыхание сбилось. — Ты… жива?
— ЖИВА, — кивнула она, и тогда я увидел это. Глаза. Те самые глаза, в которые я влюбился 25 лет назад.
— А Елена?
— Твоя дочь. Когда она показала мне фото своего нового начальника, я всё поняла. Я испугалась…
— Чего?
— Что история повторится. Что ты можешь… влюбиться в неё, не зная, кто она. Судьба любит играть.
Я откинулся на спинку стула, потрясённый.
— Всё это время… Я работал рядом с собственной дочерью?
— В ней столько от тебя, — тихо сказала Эмилия. — Твоя решимость, креативность… и ужасные каламбуры.
Елена вернулась. Мы оба молчали, слёзы текли по моим щекам. Эмилия взяла её за руку.
— Доченька, нам нужно поговорить. Пойдём.
Они ушли. Я сидел в оцепенении, погружённый в воспоминания: первую встречу с Эмилией, наш танец, ту последнюю ссору. Голова раскалывалась от боли и откровений.
Когда они вернулись, лицо Елены было бледным, глаза — красные. Она смотрела на меня, как на призрака.
— ПАПА?
Я кивнул. Она бросилась ко мне и обняла. Я прижал её к себе, вдыхая запах её волос, чувствуя, как двадцать три года потерь и любви обрушиваются на меня.
— Я всегда чувствовала, — прошептала она. — Мама молчала о тебе, но чего-то не хватало.
Последующие недели пролетели в разговорах, воспоминаниях и осторожных попытках сближения. Мы с Эмилией встречались за кофе, вспоминали, строили мосты.
— Я не прошу вернуть всё, — сказала она однажды. — Слишком много времени прошло. Но, может, ради неё мы сможем построить что-то новое?
Я смотрел на свою дочь — мою дочь — и сердце переполнялось.
— Я так ошибался, Эмилия. Во всём.
— Мы оба, — прошептала она. — Но посмотри, что мы создали.
Елена спорила с баристой о правильном капучино, а мы просто смотрели на неё и улыбались.
Однажды вечером, наблюдая закат с террасы, Эмилия рассказала о той катастрофе. Голос её дрожал.
— Самолёт упал в озеро. Я держала в руках паспорт Галины — мы сидели рядом, говорили о детях. Она не выжила… А меня вытащили едва живой.
— Лицо было в ожогах. Месяцы операций. Я боялась… боялась, что ты не поверишь. Что снова оттолкнёшь нас.
— Я бы тебя узнал, — прошептал я.
— Узнал бы? Ты не узнал собственную дочь…
И это правда пронзила меня. Все эти сны, знакомое чувство рядом с Еленой, как сердце всё знало — а разум молчал.
— Когда я окрепла, семья Галины приютила меня. Они потеряли дочь — я потеряла всё. Мы стали друг другу семьёй. Они знали правду и хранили её.
Я ушёл от той беседы с новым пониманием. Отношения уже не будут прежними. Но, возможно, мы сумеем построить нечто новое.
Теперь я знал: любовь — это не идеальные финалы. Это — второй шанс. Это — смелость подняться из пепла. И, если повезёт, из этого пепла рождается нечто ещё более прекрасное, чем было прежде.
