— Рожать тебе ребёнка? Чтобы он тоже стал рабом твоей матери? Ни за что! Лучше аборт, чем твоя фамилия!
Ульяна с неохотой извлекла подарок от свекрови — дорогую электронную фоторамку.
— Ну как, нравится? — в дверях стояла Ирина Викторовна, сложив губы в тонкую, ядовито-сладкую улыбку.
— Спасибо, очень… неожиданно, — ответила Ульяна, чувствуя, как внутри зарождается подозрение.
Константин стоял рядом, молчал, но в его глазах была привычная тревога.
— Ты же знаешь, как я люблю семейные фотографии, — словно отдавая приказ, произнесла свекровь. — Особенно те, где мы все вместе.
Через час экран рамки вдруг погас, а затем включился снова. На нём были снимки с пляжа: солнце, коктейли… и он — её муж. Загорелый, смеющийся, а рядом, по-хозяйски положив руки ему на плечи, стояла Ирина Викторовна.
— Что это? — голос Ульяны дрогнул.
— Ой, какая досада! — свекровь даже не пыталась скрыть усмешку. — Видимо, синхронизация с моей рамкой сработала.
— Мама, хватит, — сказал Константин, но было поздно.
— Когда это было? — повернулась к нему Ульяна. — А деньги?! Мы же копили на машину!
— Ульяна, не надо истерик.
— Ты украл у нас! У НАШЕЙ семьи! Чтобы с ней поехать?!
Ирина Викторовна, наблюдавшая за сценой, рассмеялась:
— Какая ты смешная. Разве сын не имеет права отдохнуть с матерью?
Ульяна схватила фоторамку и со всей силы швырнула её в стену. Хруст стекла прозвучал, как треск её собственной жизни.
Ссора переросла в ураган.
— Ты мне врал всё это время! — кричала Ульяна.
— Я не врал! Я просто не говорил! — отвечал он.
— Твоя мамаша мне уже похвасталась, что вы и второй раз летали, в Турцию, за месяц до свадьбы! Тоже на наши деньги!
— Хватит орать! Мама слышит! — он схватил её за плечи и грубо встряхнул.
— О, Боже! Мама! Главное, чтобы мамочка не расстроилась! — вырвалась она.
— Заткнись!
— Бей. Давай, — с вызовом посмотрела она ему в глаза. — Докажи, что ты ещё и на это способен.
Его руки дрогнули, и он отпустил её.
— Ты с ума сошла.
— Нет, Костя. Это ты сошел с ума. Ты променял меня на неё. Снова.
— Какая разница?! Мы поженились!
— Потому что ты до сих пор её мальчик!
За дверью раздался тихий кашель. Ирина Викторовна стояла там, слушая.
— Я ухожу, — твёрдо сказала Ульяна.
— Куда? — он горько и беспомощно засмеялся. — У тебя даже денег нет! У тебя ничего нет, кроме меня.
Её тело обмякло, словно из него выпустили весь воздух. Ульяна рухнула на пол.
— Не трогай меня! — прошептала она, когда он бросился к ней.
Он не слушал. Просто притянул её к себе, прижал так сильно, будто это было последнее, что он мог сделать.
— Ты меня ненавидишь? Да? Скажи, что ненавидишь!
Она закрыла глаза и прошептала едва слышно:
— Я беременна.
Его руки разжались, он отпрянул, словно его ошпарили кипятком.
— Что?..
— Три месяца. Я хотела сказать тебе в тот день, когда нашла эти фотки. Но ты был слишком занят своим враньём.
Константин замер. Его лицо побелело.
— Ты… сделаешь это? — спросил он, имея в виду аборт.
Ульяна поняла всё.
— Ах ты, сука… — её голос дрогнул. — Ты даже не спросил, как я себя чувствую. Не упал на колени. Ты просто подумал, как бы поудобнее смыться.
— ЗАТКНИСЬ! — его рука взмыла вверх. Ульяна инстинктивно прикрыла живот.
Он застыл. Рука повисла в воздухе.
Он молча вышел из комнаты и вернулся с двумя билетами на самолёт.
— Что это? — её голос был глухим, безжизненным.
— Ты же слышала. Улетаем. Сейчас.
— Ты сбрендил?
— Нет. Я выбираю тебя. Но только если ты выберешь меня. Если останешься — я стану другим. Но если уйдёшь — я всё равно не вернусь к ней.
Ульяна замерла. Эти слова ударили в самое сердце.
— Ты… ты блефуешь.
Он достал телефон. Без эмоций открыл список контактов, нашёл имя «Мама» и нажал «удалить». Молча.
— Я не шучу. Я не хочу, чтобы мой ребёнок рос в этом дерьме.
Ульяна долго смотрела на него, и впервые за месяцы почувствовала, что это тот парень, в которого она когда-то влюбилась.
— Билеты в одну сторону? — холодно спросила она, скрывая бурю внутри.
— Да.
— А если я скажу «нет»?
— Тогда я уеду один.
Она закусила губу, чтобы не сорваться.
— Насколько лет билеты?
Он не ответил. Просто встал с колен, взял её за руку и положил ей в ладонь паспорт.
— Навсегда.
И в этот момент, когда её мир был готов перевернуться, в гостиной неожиданно включилась разбитая фоторамка. Сначала беззвучно. А потом на треснувшем экране появилось УЗИ.
Но не её.
Ульяна застыла. Она не могла дышать, словно воздух ушёл, оставив её одну с этим ужасом. С этим откровением. С этим отчаянием, которое не могло быть правдой.
