Людмила Петровна, раскинувшись на диване, словно царица, лениво помешивала ложечкой в чашке. Глаза её, прищуренные и внимательные, следили за каждым движением невестки Алисы. С тех пор как свекровь, или, как Алиса мысленно окрестила её, «Генерал в юбке», соизволила переехать к ним «на пару недель», эти взгляды стали неотъемлемой частью её жизни.
— Алисонька, — голос Людмилы Петровны напоминал скрип несмазанной телеги, — ты, кажется, снова не вытерла пыль с фоторамки на комоде. Там же мой покойный муж, неужели трудно проявить уважение?
Алиса стиснула зубы. Пыль с этой рамки она вытирала каждое утро.
— Вот и хорошо, — свекровь отпила чай. — А то Артёмчик говорит, что ты совсем запустила квартиру.
Артёмчик, её муж, в последнее время превратился в маменькиного сынка. Любая жалоба матери тут же передавались ему, а тот, как попугай, повторял: «Алиса, мама говорит…»
На следующее утро Алиса проснулась от резкого запаха гари. На кухне Людмила Петровна пыталась готовить яичницу, но яйца превратились в угольки.
— Доброе утро, Алисонька! — Людмила Петровна обернулась без тени смущения. — Я решила тебя разгрузить, но что-то пошло не так.
— Людмила Петровна, я всегда готовлю сама, — спокойно сказала Алиса.
— Артёмчик, иди кушать! — позвала свекровь.
Артём пришёл, понюхал воздух.
— Ох, мамочка, что-то пригорело! — весело сказал он, не пытаясь заступиться за жену.
— Ну, это твоя жена виновата! — тут же ответила Людмила Петровна. — Не научила меня пользоваться.
Алиса почувствовала, как по вискам застучала кровь, но Артём лишь пожал плечами. Как заведённая, она принялась готовить завтрак. Вся её жизнь превратилась в ад: распорядок дня разрушен, вещи переставлены, личное пространство отсутствовало.
В обед Артём сообщил, что задержится на работе — предлог, чтобы избежать очередного ужина с мамой.
— Людмила Петровна, — голос Алисы был ровным, но в нём звенела сталь. — Мы должны поговорить наедине.
— А что нам скрывать? Артёмчик, подойди, твоя жена что-то затевает!
Артём вошёл в комнату.
— Что случилось, девочки?
— Случилось то, что мама, — Алиса повернулась к мужу, — собирается жить у нас ещё, как минимум, месяц.
— Ну, Алиса, — Артём попытался её обнять. — Ей же некуда.
— А мне? Моя жизнь превратилась в казарму. Я не могу свободно ходить по своей квартире.
— Ну что ты драматизируешь! — вмешалась Людмила Петровна. — Мы же семья!
— Мы с Артёмом семья, — поправила Алиса, глядя на свекровь. — А вы — его мать, и между нами есть границы.
— Границы? Что за чушь, в семье нет границ!
— В здоровой семье есть. И вы мои нарушаете.
— Да как ты смеешь! — свекровь поднялась, её глаза метали молнии.
— Моя мать умерла десять лет назад, а вы — мать Артёма, и я уважаю это, но не позволяю вам управлять моей жизнью и моим домом.
Артём стоял бледный, не зная, что сказать.
— Десять минут на сборы, Людмила Петровна, — голос Алисы стал ещё твёрже. — И вещи будут за дверью.
— Ты что, с ума сошла?! Куда я пойду?!
— Это не моя проблема. Ваш сын здесь, пусть он решит.
Артём наконец очнулся.
— Алиса, что ты говоришь?! Это моя мать!
— А я твоя жена. И это моя квартира.
Она подошла к комоду, вытащила папку с документами и протянула Артёму.
— Посмотри. Эта квартира была куплена мной до брака, на моё имя. Это моё добрачное имущество, не подлежащее разделу при разводе.
Слова повисли в воздухе.
— Разводе? — выдавил он наконец.
— Именно. Если моя граница будет нарушена хоть на минуту. Если вы, Людмила Петровна, не соберёте свои вещи и не покинете мою квартиру в течение десяти минут.
— Артёмчик, твоя жена меня убивает! — схватилась за сердце свекровь.
Но Артём смотрел на документы, растерянный и испуганный.
— Ты бессердечная, жестокая! — кричала Людмила Петровна.
Алиса с психом достала чемодан и начала швырять в него вещи свекрови.
— Не смей трогать мои вещи!
— Они мои, пока находятся в моей квартире. А теперь станут вашими, за пределами этой двери.
Артём, всё ещё держа в руках папку, наконец принял решение.
— Мама, ты должна уйти.
Людмила Петровна замерла.
— Ты меня выгоняешь, свою мать?
— Я не выгоняю. Алиса права, это её квартира. Я что-нибудь придумаю.
— Ах так! Значит, я вам больше не нужна! — она театрально развернулась и пошла к прихожей. Алиса взяла чемодан и открыла входную дверь.
— Запомни, Алиса, я этого не забуду, ты горько пожалеешь!
— Конечно, пожалею, если вы не уйдете. На выход!
Свекровь громко хлопнула дверью. Артём стоял опустошенный.
— Алиса, это было жестоко.
— Жестоко? Жестоко было то, что происходило здесь месяц, и то, что ты не защищал меня.
— Я не знал, что делать.
— Теперь знаешь. И выбирай: либо я, либо мама. Если тебе не нравятся мои правила, можешь пойти с ней.
Артём сел на диван, понурый, словно провинившийся школьник.
Алиса тем временем начала убираться. Сначала помыла фоторамку, затем принялась за кухню. Через час квартира начала преображаться, исчезли следы чужого присутствия. Артём сидел и, казалось, впервые по-настоящему видел свою жену. Не ту, что молча терпит, а сильную и решительную.
— Алиса, — позвал он тихо.
Она обернулась. В её глазах не было злости, только усталость.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — сказал Артём. — Я виноват, прости меня.
Алиса не ответила сразу. Она подошла к окну.
— Я тоже не хочу уходить, Артём. Но я хочу, чтобы мой дом снова стал моим, и чтобы ты был моим мужем, а не маменькиным сынком. Выбор за тобой.
Она повернулась к нему. В её взгляде была твёрдость, но и намёк на надежду. Она сделала свой выбор, теперь очередь Артёма. И тишина в квартире, нарушаемая лишь звуком вечернего города, казалась особенно громкой. Это была тишина нового начала.
