ОСТОРОЖНО: ВНУТРИ — ПРОШЛОЕ
Говард стоял у двери, держа в руках маленькую красную коробочку. Ветхая, слегка выцветшая, но хранившая в себе что-то, от чего у него перехватило дыхание. Он провёл пальцами по крышке и почувствовал, как под кожей пробежала дрожь. Внутри было прошлое. Его. Их.
Он постучал.
Кира открыла дверь почти сразу, словно ждала его. Седые волосы, но всё те же ясные глаза. Она смотрела на него, как будто увидела привидение.
— Привет, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Я… Я нашёл это. У тебя было это всё это время?
Он протянул ей коробку.
Кира медленно взяла её в руки, как будто боялась, что она распадётся у неё на глазах. Она не открывала её сразу. Только долго смотрела.
— Я думала, ты забыл, — прошептала она.
Говард покачал головой:
— Никогда.
Они сели на веранде. Молча. Ветерок шевелил занавеску, солнце садилось, как будто уступая место воспоминаниям.
Кира медленно открыла коробку.
Внутри был её почерк — письмо, написанное 48 лет назад. Фотография. Их, в школьной форме, у озера. И тест на беременность.
Говард прижал ладонь ко лбу.
— Я не знал…
Кира покачала головой, сдерживая слёзы:
— Я пыталась тебе сказать. Я написала тебе, но твоя мама… она пришла в колледж и сказала, что ты уехал. Что ты не хочешь меня видеть. Что у тебя новая жизнь. Я… я думала, ты знал и сделал выбор.
— Нет… Кира, я никогда… — его голос дрожал, — …я искал тебя. Я даже приезжал домой, но твои родители сказали, что ты уехала во Францию. Я был сломан.
Она посмотрела на него с болью и мягкой тоской.
— Это был мальчик. Я назвала его Джеймс. Он умер в три месяца. Порок сердца.
Молчание. Только дыхание. Только боль.
— Почему ты сохранила это? — прошептал Говард, еле дыша.
— Потому что это было единственное, что у меня осталось от тебя. От нас. От него.
Он взял её за руку. Сначала робко. А потом — крепко.
— Прости, — сказал он. — Прости, что не был рядом. Что не знал. Прости за все годы, за всё, чего мы лишились.
Кира кивнула. Слёзы катились по щекам, но в её глазах было что-то ещё — прощение.
— Мы уже не молоды, Говард, — сказала она, улыбнувшись сквозь слёзы. — Но, может быть… может быть, мы всё ещё можем быть.
Он улыбнулся. И впервые за много лет почувствовал, что прошлое не просто боль. Оно — часть их. И, может быть, оно всё ещё может быть началом.
