В течение семи лет мы с Джилл строили жизнь, полную любви, доверия и планов на будущее. Но всего за несколько дней до того, как я собирался сделать ей предложение, случайный взгляд на её историю поиска в Google открыл тайну, настолько шокирующую, что всё, что я думал о женщине, с которой хотел провести всю жизнь, рухнуло.
Мы с Джилл были вместе семь лет. Семь хороших лет. Она была моей лучшей подругой, моим партнёром, моим всем.
Она из тех людей, которые наполняют комнату светом, не прилагая усилий. У неё лёгкий, заразительный смех, рядом с ней чувствуешь себя как дома. Она помнит мелочи — как я пью кофе, мои любимые песни и даже то, что я становлюсь ворчливым, когда голоден.
Я любил её за всё это. Мы идеально подходили друг другу.
Нам нравилась одна и та же музыка. Мы путешествовали вместе, и никогда не уставали от общества друг друга. Моя семья обожала её как родную, а её родные всегда тепло принимали меня. Я никогда не сомневался в ней. Ни разу. Именно поэтому я решил сделать предложение.
Я всё продумал. День святого Валентина. Тихий уикенд в домике в лесу. Только мы вдвоём. Тёплый камин, бутылка вина и идеальный момент.
Кольцо? Простое, классическое, утончённое — как сама Джилл.
Я представлял этот момент сотни раз. Я опускаюсь на одно колено, говорю что-то искреннее, она улыбается — может быть, даже со слезами — и говорит «да». По крайней мере, я так думал.
А потом всё начало меняться.
Сначала я думал, что это мне кажется. Джилл была рядом, по-прежнему говорила «люблю тебя», по-прежнему целовала на прощание по утрам. Но что-то… изменилось.
Теплота в её голосе? Она исчезла. Взгляд? Стал отстранённым, будто она мыслями где-то далеко. Всё накапливалось понемногу.
Она стала приходить домой и сразу уходить в спальню, без наших обычных разговоров о прошедшем дне. Её сообщения становились всё короче. Когда я пытался обнять её ночью, она слегка отстранялась — едва заметно, но я это чувствовал.
Однажды вечером я застал её на диване, она смотрела в телефон. Даже не подняла глаз, когда я вошёл.
— Что смотришь? — спросил я, садясь рядом.
Она вздрогнула и тут же заблокировала экран.
— Ничего.
Я нахмурился.
— Ты в порядке?
— Да. Просто устала.
Это был её ответ на всё.
Прошла неделя. Мы лежали в темноте, в тишине, нарушаемой только шумом с улицы.
— Джилл, — прошептал я.
— Ммм? — тихо отозвалась она.
Я замялся.
— У нас всё хорошо?
Она повернулась ко мне. Даже в темноте я почувствовал тяжесть её взгляда.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты… изменилась. Ты бы сказала мне, если что-то не так, правда?
Она молчала слишком долго. Потом взяла меня за руку.
— Я тебя люблю, — прошептала она.
Но это прозвучало… пусто.
Прошли ещё несколько дней. Она становилась раздражительной. Когда я предлагал ужин, она отказывалась. Шутки не вызывали никакой реакции.
Однажды она пришла домой поздно. Выглядела измотанной.
— Тяжёлый день? — спросил я.
Она потерла лицо.
— Да.
Я ждал, что она что-нибудь добавит. Но ничего не сказала. Что-то было не так, и я собирался это выяснить.
В ту ночь я не искал ничего специально. Просто сел за компьютер, хотел быстро проверить кое-что перед сном. Джилл пользовалась им раньше — это было нормально.
Я по привычке открыл историю браузера. И увидел вопросы. Один за другим, поиски, которые бросали в дрожь.
«Как сказать человеку, что у тебя есть дочь, которую ты скрывала годами?»
«Как сказать, чтобы не потерять его?»
У меня закружилась голова. Я перечитывал эти строки снова и снова, не в силах осознать.
Дочь? Обман? Я чувствовал, как холод пробежал по спине.
У Джилл не было дочери. Мы вместе семь лет. Она бы сказала мне. Верно?
Моё сердце колотилось, как бешеное.
Я продолжил искать. Были и другие запросы. Вариации на ту же тему. И ещё хуже.
«Он возненавидит меня, если узнает?»
«Может ли отношение пережить большую ложь?»
Мои руки дрожали. Я откинулся на спинку стула, пытаясь дышать. Всё сжималось внутри, как будто из комнаты исчез воздух.
Я хотел верить, что это ошибка. Что она искала что-то для подруги. Что речь не обо мне. Но глубоко внутри я знал — это было реально. И это касалось меня.
Я должен был подождать. Переспать с этим. Всё обдумать. Но я не мог. Мне нужны были ответы. Немедленно.
Джилл сидела на кровати, скрестив ноги, уткнувшись в телефон. Свет от экрана отражался в её глазах. Она выглядела… спокойно.
Когда она, наконец, подняла глаза, улыбнулась. Слабо, натянуто.
— Ты в порядке? — спросила она.
Я не ответил. Моё сердце готово было вырваться из груди.
Она нахмурилась, отложила телефон.
— Милый?
Я сел на край кровати, сжатые в кулаки руки дрожали. Меня будто сдавливало изнутри. Я хотел подождать с разговором… но не мог.
Я сделал глубокий вдох. Бесполезно. Комок в горле мешал говорить.
— Я видел твою историю поиска.
Джилл побледнела. Застыла. Даже не моргнула. Тишина между нами стала невыносимой.
Я сглотнул.
— Скажи правду. О какой девочке речь? О какой лжи?
Её губы приоткрылись, но слова не вышли. Я ждал.
И вдруг она закрыла лицо руками. Плечи затряслись.
Послышался сдержанный всхлип.
— Джилл… пожалуйста.
Она вытерла лицо, дыша тяжело. Когда посмотрела на меня, глаза были покрасневшими, наполненными слезами.
— Я давно хотела тебе рассказать, — прошептала она. — Но боялась.
Всё моё тело будто окаменело.
— Говори.
Её пальцы дрожали. Она тяжело дышала, словно её душил страх.
— У меня есть дочь. — Мир остановился.
Я уставился на неё, не в силах осмыслить сказанное.
— Что?
— Я родила её в четырнадцать.
Она всхлипывала, вытирая лицо.
— Мои родители… они воспитывали её как свою. Всем говорили, что это их дочь. Даже она не знает правды.
Комната закружилась перед глазами. Я будто проваливался в матрас.
Я заставил себя говорить.
— То есть… твоя младшая сестра…
Джилл кивнула, слёзы потекли по щекам.
— Она не сестра. Она моя дочь.
Воздух исчез из лёгких. Я задыхался. Всё, что я знал, всё, во что верил — исчезло.
Семья, шутки, праздники… Всё это было ложью.
Я чувствовал головокружение. Ладони вспотели, грудь сжалась.
— Ты… лгала мне… — голос предал меня. — Семь лет?
Джилл всхлипнула.
— Я не знала, как сказать. Сначала казалось, что это неважно. Мы были молоды. Я не хотела обсуждать это. А потом… чем дольше я молчала, тем страшнее становилось.
Я сжал челюсть.
— Ты должна была рассказать.
— Знаю… — она опустила глаза. — Я думала… может, никогда не придётся.
Я горько усмехнулся.
— Значит, собиралась вечно притворяться, что она твоя сестра?
— Я не знала. Я боялась.
— Родители заставили тебя врать?
— Не напрямую. Но дали понять, что так будет лучше. Что правда разрушит мою жизнь. Они взяли всё на себя. А я позволила.
Я молчал, разрываемый изнутри.
— Я хотела рассказать, — прошептала она. — Столько раз. Но каждый раз… боялась, что ты уйдёшь.
Я выдохнул.
— Ты должна была довериться мне.
Слёзы текли по её лицу.
— Я знаю.
Я хотел злиться. Но больше всего чувствовал себя потерянным.
— Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь…
Я покачал головой.
— Я не знаю, что сказать.
Она сжала мою руку.
— Я тебя люблю. Это не изменилось.
Я посмотрел на неё: сломанная, ранимая, напуганная. Но всё ещё моя Джилл. Женщина, которую я любил. С которой хотел быть до конца.
Я достал из кармана кольцо, посмотрел ей в глаза и прошептал:
— Выходи за меня.
Сквозь слёзы она прошептала:
— Да!
