Моя лучшая подруга исчезла за одну ночь — без записки, без предупреждения. Она оставила мужа и маленького сына, а я осталась с вопросами. Почему бы любящей матери уйти от своей семьи? Я думала, что знаю её, но правда, которую я узнала, изменила всё.
Говорят, идеальных семей не бывает. Но это — наглая ложь. Я — мать-одиночка, растившая свою дочку Марию одна. Отец Марии бросил меня, когда я была ещё беременна.
Он никогда не хотел быть хорошим мужем или отцом. Оглядываясь назад, я жалела, что не заметила признаки раньше.
Но если бы не он, у меня бы не было моей прекрасной Марии. А я любила её больше всего на свете.
Быть матерью-одиночкой было нелегко. Каждый день — испытание: работа, уборка, готовка, помощь Марии с учёбой. Я старалась быть ей и мамой, и папой одновременно.
Тем не менее, я делала всё возможное. Хотела, чтобы она всегда чувствовала себя в безопасности и знала, что её любят. Но иногда я ловила себя на мысли — смотрела на другие семьи, на пары, у которых вроде всё идеально.
Одна из таких семей — семья моей лучшей подруги Светланы. Мы познакомились в университете и с тех пор были неразлучны.
Ей всегда везло — у неё был хороший мужчина и хорошая жизнь. Её муж, Роман, преподавал в университете.
Умный, вежливый, заботливый. Светлана никогда не оставалась одна с заботами о сыне Августе.
Он был рядом — с ней, с их семьёй. Я часто думала: «Почему это не я?»
Мне было стыдно за зависть, но она всё равно иногда просачивалась. У Светланы была семья, уютный дом, она вела домашний бизнес — делала свечи.
Она могла быть рядом с ребёнком и при этом зарабатывать. Всё в её жизни казалось спокойным. А я работала днями и ночами, чтобы просто оплатить счета.
У нас была милая традиция — воскресные завтраки. Пока дети играли, мы с ней болтали за чашкой кофе и тёплой едой.
Она всегда готовила что-то новенькое, а я приносила десерт. Я с нетерпением ждала этих моментов.
В то воскресенье я с Марией подъехала к их дому. Мария радостно выскочила из машины и побежала к двери.
Я шла следом, неся чизкейк. Но как только дверь открыл Роман, у меня внутри всё похолодело. Он был бледным и опустошённым, как призрак.
— Всё в порядке? — спросила я.
— Заходи, — тихо ответил он.
Он отступил назад, впуская нас. Мария сняла пальто и побежала искать Августа.
Их смех эхом разнёсся по дому. А я осталась стоять. Что-то было не так.
— Что происходит? Где Светлана? — спросила я. Обычно она встречала нас с улыбкой.
Роман не сразу ответил. Он смотрел в пол. А потом произнёс:
— Светланы нет. Она ушла вчера ночью. Взяла сумки, одежду и ещё кое-что. Ничего не сказала. Просто ушла.
Я почувствовала холод в руках. Они слегка задрожали.
— Что? Ты серьёзно? Она просто… ушла?
— Пойдём на кухню, — сказал Роман. — Не хочу, чтобы дети это слышали.
Мы прошли туда. В комнате пахло кофе и застаревшими тостами. Я вскипятила чайник и заварила чай. Роман сидел за столом и смотрел в пустоту.
— Я не понимаю, — сказала я. — У вас всё казалось в порядке. Я никогда не видела её расстроенной.
— Я сам ничего не понимаю, — ответил он. — Ни записки, ни прощания. Ничего.
— Ты звонил ей?
— Да. Она не отвечает.
— Дай я попробую. — Я достала телефон и набрала номер Светланы. Один гудок — и тишина. Телефон был отключён.
— Всё так же, — сказала я.
— Может, я что-то сделал не так, — пробормотал он. — Не знаю. Но даже если она ушла от меня, почему оставить Августа? Он же ещё ребёнок.
— Это не похоже на неё, — сказала я. — Тебе стоит обратиться в полицию.
— Они не помогут. Она ушла сама. Это не исчезновение. Дела не будет.
— А что ты собираешься делать?
— Не знаю. Позвонил её маме — она тоже не знает. Буду ждать. Вдруг она вернётся.
— Мне очень жаль, Роман.
— Не волнуйся за нас. У тебя Мария. Смотри за ней. Мы справимся.
Я осталась с ним ещё немного. Он выглядел потерянным, не знал, что делать дальше.
Я приготовила завтрак для всех — яичницу, тосты, фрукты. Улыбалась, стараясь поддержать атмосферу, но внутри всё было тяжело.
После еды я помогла убраться. Мы с Марией сели в машину и поехали домой.
Всю дорогу я думала о Светлане. Не могла поверить, что она бросила сына. Это не имело смысла.
Я бы никогда не оставила Марию. Ни проблемы, ни боль, ни мужчина — ничто не было бы важнее моего ребёнка.
В тот же день я снова пыталась дозвониться Светлане. Потом писала. Но сообщения не проходили.
Её телефон был не просто выключен — он был вне зоны. Вместо её голоса звучал холодный автоматический ответ. От этого становилось только хуже.
Прошли дни. Потом недели. Всё ещё ни слова от неё. Я стала звать Романа и Августа на ужин почти каждый день.
Я знала, что значит растить ребёнка в одиночку. Не могла позволить им страдать больше, чем они уже страдали.
Мы с Романом много разговаривали за ужинами. Я слушала, поддерживала. Хотела помочь.
Но потом он начал вести себя странно. Стал присылать мне точные инструкции по приготовлению еды. С названиями брендов.
Я думала, это от горя. Может, он скучал по еде Светланы. Тогда я не задумывалась. Пока не стало поздно.
Однажды вечером дети играли в комнате. Мы с Романом сидели на кухне. Я допивала чай. Он посмотрел на меня:
— Я тут подумал, — начал он.
— О чём?
— Мы оба теперь одни. Может, можем помочь друг другу?
— В смысле?
Он наклонился ближе:
— Ну… Чтобы чувствовать себя лучше. Справляться со стрессом.
Я замерла:
— Что ты сейчас сказал?
— Мы взрослые люди. Можем заботиться друг о друге. Это ничего не должно значить.
Меня вывернуло изнутри.
— Ты серьёзно?
— Светлана ушла. Я не могу ждать вечно.
Я встала.
— Роман, тебе стоит уйти.
Он поднял руки:
— Ну же, Лиза. Это не такая уж большая проблема.
— Для меня — огромная. Уходи.
Он посмотрел на меня, ничего не сказал, встал и пошёл за Августом.
Я услышала, как хлопнула входная дверь. Выдохнула. Что-то было не так. Роман был не тем, кем я его считала.
Я не могла перестать думать об этом. Может, Светлана не просто сбежала. Может, у неё была веская причина.
Я отвезла Марию к родителям. Потом направилась к Карле, матери Светланы.
Она открыла дверь, не улыбнулась. Лицо напряжённое.
— Привет, Карла, — сказала я. — Нам нужно поговорить.
— Чего ты хочешь?
— Где Светлана?
— Не знаю, — быстро ответила она.
Я глубоко вдохнула и всё ей рассказала. Про странное поведение Романа. Про его слова, про инструкции. Про то, что он от меня хотел.
Лицо Карлы изменилось. Она больше не злилась. Она выглядела… усталой.
Потом она дала мне адрес. И новый номер Светланы.
Как только я вышла, я позвонила:
— Это Лиза. Нам нужно поговорить. Я знаю, что Роман — не тот, кем кажется.
Короткая пауза.
— Приезжай, — сказала Светлана.
Я поехала по адресу. Дом был старый, невысокий. Поднялась по лестнице, постучала.
Она открыла. Но это была не та Светлана, которую я знала. Бледная, уставшая, напуганная.
Я зашла, она закрыла дверь. И начала говорить. Медленно. Осторожно. Правда начала выходить наружу.
Роман контролировал всё. Каждый шаг. Каждое слово. Каждый вдох. Он был жестоким, но на людях — идеальный муж. Все верили в его маску.
— Вот почему я ушла, — тихо сказала Светлана. — Мне нужно было спастись. Я собиралась вернуться за Августом позже.
— Почему ты не пошла в суд? Не подала на развод?
— Не могу. Он всё заберёт. И Августа тоже. У него связи. У меня — нет.
Я ей поверила. Роман долго работал в университете, у него были «свои люди».
— Теперь ты не одна, — сказала я. — Я рядом. Мы справимся. Но нам нужны доказательства.
Светлана встала, открыла ящик и достала телефон.
— Я сохранила это, — сказала она.
Она показала мне сообщения от Романа. Жестокие. Угрожающие.
Он указывал, что ей делать, говорить, как себя вести. Одно сообщение: «Если заберёшь Августа — пожалеешь».
Потом она включила голосовые. Его голос — злой. Он угрожал ей.
— Это серьёзно, — сказала я. — Почему ты не отнесла это адвокату?
— Я боялась, — прошептала она. — Думала, никто не поверит. Но у нас есть камеры. Скрытые. Они записали всё.
Я кивнула и обняла её. Она дрожала в моих руках.
Я ничего не говорила. Просто держала её. Она была в безопасности. Больше не одна.
Наутро я отнесла всё адвокату. Он всё прочёл, прослушал, сделал пометки.
Потом поднял глаза:
— У неё сильное дело. Она выиграет.
И она выиграла.
Светлана получила полную опеку над Августом. Роман потерял работу. Дом перешёл к ней. Суд запретил Роману приближаться к ним.
Я гордилась собой. Я помогла подруге вернуть её жизнь. Но внутри — всё ещё вина, что раньше не поняла правду.
Теперь мы обе — матери-одиночки. Но в этот раз нас никто не жалел. Мы были сильными.
—
Если эта история вас тронула, поделитесь ею с друзьями. Возможно, она вдохновит кого-то и подарит надежду.
