Когда невеста моего бывшего мужа влетела ко мне домой и потребовала, чтобы я сменила фамилию, я была ошеломлена — и не собиралась уступать. Вместо этого я сделала ей предложение, от которого она не смогла оправиться, и всё закончилось настоящим противостоянием.
Я была замужем за Марком 12 лет. У нас было далеко не всё идеально, но мы любили друг друга, и долгое время это работало. У нас трое потрясающих детей — Эмма, 17 лет, Саша, 15, и Костя, 13. Они всегда были моим всем.
Пять лет назад мы с Марком сидели за кухонным столом и спокойно обо всём поговорили.
— Всё больше не работает, — сказала я, вертя в руках кружку с кофе.
Он вздохнул и кивнул:
— Да, я это тоже чувствую. Но я не хочу скандалов. Я просто хочу сделать всё правильно ради детей.
— Я тоже, — ответила я тихо. — Мы справимся.
И мы справились. Развод был обоюдным и на удивление спокойным. Мы договорились делить опеку и сосредоточиться на воспитании детей. В основном, у нас всё получалось. Марк приходил на дни рождения, мы оба сидели на школьных спектаклях, не устраивая сцен. Жизнь не была идеальной, но для детей мы сохраняли стабильность.
А потом, год назад, всё изменилось.
Марк начал встречаться с куда более молодой женщиной по имени Рита. Да, у нас с ней одно имя. Когда я впервые её увидела, подумала: «Ну, будет весело». Она казалась вежливой, может, немного холодной, но я не придала этому значения.
— Рита переезжает ко мне, — как-то сказал мне Марк, когда забирал детей.
— О, — удивилась я. — Это… быстро, не так ли?
— Уже два года прошло, — ответил он с лёгким раздражением.
Я не спорила. Это его жизнь.
Но как только она переехала, всё начало меняться. Сначала — по мелочам. Она избегала смотреть мне в глаза, когда я пыталась поговорить о детях.
— У Эммы проблемы с математикой, — сказала я как-то вечером при передаче детей.
Рита закатила глаза:
— Марк с этим разберётся. Это же его забота, верно?
Потом она начала настаивать, чтобы дети называли её «мамой».
— Можешь звать меня Ритой, если хочешь, — сказала она Саше. — Но лучше просто зови мамой. Я теперь часть вашей семьи.
Саша посмотрела на неё, как будто у той выросла вторая голова:
— У меня уже есть мама, — сказала и ушла.
Рита восприняла это болезненно:
— Они должны уважать мою власть, — сказала она мне как-то, скрестив руки на груди.
— Уважение нужно заслужить, — спокойно ответила я.
Дети её терпеть не могли.
— Она постоянно в моей комнате, — жаловалась Эмма.
— Лазит в моих вещах, — добавил Костя.
— Она не мама, — заявила Саша.
Я пыталась быть нейтральной:
— Дайте ей шанс, — говорила им, хотя сама в это не верила.
Но точкой невозврата стало то, как она забрала у Кости телефон.
— Он что-то скрывал, — сказала она, когда я её спросила.
— Прости, что? — спросила я, еле сдерживая голос. — Ты не имеешь права рыться в вещах моих детей. Это уже чересчур.
Она просто пожала плечами:
— Я защищала его.
— Нет, — твёрдо сказала я. — Ты нарушила его личное пространство.
Марк встал на её сторону:
— Она просто хотела помочь.
— Помочь быть контрол-фриком? — отрезал Костя.
Я этого вслух не сказала, но полностью была с ним согласна.
А потом случилось то, что стало последней каплей. Я готовила ужин, когда раздался звонок в дверь. Я никого не ждала.
Открываю — и вот она, Рита во всей своей 26-летней красе.
— Привет, — сказала я, сбитая с толку. — Всё в порядке?
— Нет, — сказала она, проходя мимо меня в дом, не дождавшись приглашения. — Нам нужно поговорить.
Я нахмурилась:
— О чём?
Она скрестила руки:
— Тебе нужно сменить фамилию. Вернись к своей девичьей.
Я уставилась на неё, не веря своим ушам:
— Прости, что?
— Это странно, — прямо сказала она. — У нас одинаковые имена, и я не хочу, чтобы у нас были одинаковые фамилии тоже. Это глупо.
Я моргнула, пытаясь переварить её наглость:
— Ты серьёзно?
— Абсолютно, — кивнула она. — У тебя есть год. Я хочу, чтобы это было сделано до нашей свадьбы в январе.
Я глубоко вдохнула, стараясь сохранять спокойствие:
— Подожди… ты требуешь, чтобы я сменила фамилию?
— Да, — сказала она, будто это было самое логичное требование на свете.
В голове всё кипело. Я чувствовала, как злость поднимается, но не собиралась давать волю эмоциям.
— Хорошо, — наконец сказала я. — Я сделаю это. Но при одном условии.
Рита прищурилась:
— Каком условии?
Я облокотилась на дверной косяк, сохраняя спокойствие:
— Если ты не хочешь, чтобы у нас была одинаковая фамилия, то я не хочу, чтобы у нас было одинаковое имя. Меняй своё — и я поменяю фамилию.
Её челюсть отвисла:
— Это абсурд!
— Вот именно, — с лёгкой улыбкой сказала я. — Но именно так ты сейчас звучишь. Ты себя слышишь?
Она сделала шаг вперёд, лицо побагровело:
— Это не смешно! Я серьёзно!
— Я тоже, — ответила я. — Слушай, Рита, эта фамилия у меня уже больше 15 лет. Это не про Марка — это про моих детей. Я хочу иметь ту же фамилию, что и они. Это единственная причина, по которой я её не меняла. Так что хочешь, чтобы я её сменила — тогда мои дети тоже переходят на мою девичью.
— Это безумие! — закричала она. — Признайся, ты просто ревнуешь! Завидуешь, что теперь он со мной!
Я подняла бровь:
— Завидовать чему? Мужчине, с которым я сама развелась? Пожалуйста. Это не про Марка. Это про тебя — ты считаешь, что можешь вломиться в мою жизнь и диктовать, как мне жить. Так не бывает.
Она начала метаться по комнате, размахивая руками:
— Я просто хочу начать всё с чистого листа с Марком, понятно? Мне не нужна ты, вечно мелькающая в прошлом. Это странно!
— А я хочу воспитывать своих детей без лишней драмы, — парировала я. — Но ты очень этому мешаешь.
Рита остановилась и уставилась на меня:
— Это ты тут проблема.
— Нет, — чётко сказала я. — Проблема — в тебе. Ты залезаешь в личные вещи моих детей, нарушаешь их границы, и теперь ещё требуешь от меня смены имени? Так семьи не строятся.
Она сжала кулаки:
— Отлично. Упрямься дальше. Но не строй из себя жертву.
— Упрямая? — переспросила я. — Ты пришла сюда, Рита. Ты начала эту сцену. И честно? Если бы ты действительно заботилась о Марке и его детях, ты бы старалась заслужить их уважение, а не стереть меня из их жизни.
Лицо у неё покраснело до ушей:
— Мне надоело! — выкрикнула она и рванула к двери.
Я вышла за ней на крыльцо:
— Ещё кое-что, — спокойно сказала я.
Она обернулась, сверкая глазами.
— Передай Марку привет, — добавила я с лёгкой улыбкой.
Её крик ярости разнёсся по улице, пока она не влетела в машину и не умчалась прочь.
Через час раздался звонок. Это был Марк.
— Рита, что, чёрт побери, происходит? — голос был напряжённый.
— А что она тебе сказала? — спросила я.
— Что ты отказываешься менять фамилию, чтобы испортить ей жизнь.
Я усмехнулась:
— Конечно. А то, что она вломилась ко мне без приглашения и начала выдвигать требования — она, видимо, «забыла» упомянуть?
Он помолчал.
— Она сказала, что ты ведёшь себя тяжело.
Я глубоко вдохнула:
— Марк, я не меняю фамилию, потому что хочу, чтобы у меня была такая же, как у детей. Всё. Она пришла и потребовала, чтобы я её изменила, потому что ей не нравится, что у нас одинаковое имя и фамилия. Это звучит разумно?
Молчание.
— Марк?
Наконец он ответил, голос стал мягче:
— Нет, не звучит. Я не знал, что она на такое пошла. Прости.
— Спасибо, — с облегчением сказала я. — Я просто хочу спокойствия ради детей. Я не создаю проблем.
— Я с ней поговорю, — сказал он после паузы. — Она перешла черту.
На следующий день снова звонок. Это была Рита.
— Привет, — голос напряжённый.
— Привет, — осторожно ответила я.
— Я… хотела сказать… извини, — быстро выпалила она. — Мне не стоило так поступать. Я перегнула.
Я удивилась:
— Спасибо. Я это ценю.
— Я просто… я стараюсь, ладно? Хочу вписаться. Это сложно, — голос её дрогнул.
— Я понимаю, — мягко сказала я. — Но знаешь, вписываться — не значит наступать на других. Уважение работает в обе стороны.
Она вздохнула:
— Знаю. Буду работать над собой.
— Хорошо, — ответила я. — Ради детей — давай попробуем двигаться вперёд.
Она что-то пробормотала в знак согласия и повесила трубку.
Я положила телефон и выдохнула. Впервые за долгие месяцы меня действительно услышали.
Через несколько месяцев я узнала, что они расстались. Марк не вдавался в подробности, я не спрашивала — это не моё дело. Но дети выдохнули с облегчением, и честно — я тоже. В доме снова стало спокойно. Что бы там ни было, я знала одно: без неё нам было лучше.
